ГЛАВА II
Северный Кавказ, частные охотничьи угодья в горах близ Лагонаки…
– Ты же теле – визио- о – нщи-и –ик… Неужели все, что показывают последнюю неделю правда? – высокий стакан громко стукнул о край стола. Голос был чуть хрипловат – его обладатель явно не следовал предупреждениям Минздрава о вреде курения. А по характерному растягиванию слов было видно, что и о вреде чрезмерного употребления алкоголя он тоже имел свое, отличное от общепринятого представление.
– Можно «запиарить» все что угодно, но новости – это как раз то, что весьма неохотно поддается пиару. И потом, купить все новостные каналы в прайм-тайм, никаких денег не хватит, – это я тебе говорю как телевизионщик.
Мужчина лет пятидесяти, с явным брюшком и большими залысинами отодвинул пустой стакан на середину вычурного журнального столика и исподлобья взглянул на своего товарища, главного редактора одного из каналов южнороссийского телевидения.
– Не пей больше, Андрей, – строго произнес тот, не отрываясь от экрана ноутбука. – Тебе хватит!
– Сво – о – лочи! Та- а-кой отпуск угробить, – не успокоился толстяк, и потянулся было к бутылке « Белого коня», но посмотрев на товарища, убрал руку за спину. Совсем как маленький ребенок, которому строго-настрого запретили трогать любимую игрушку.
– Захауха, братуха! А вот мне налей, Андрюха, – с первым словом, прочно вошедшим в обиход у многих русскоязычных местных жителей и означавшем «слышишь» на адыгском языке, главред оторвался от ноутбука. После чего завершил мысль сразу крылатым выражением и словами известного поэта. – Ибо истина, как известно, в вине, а верить во всю эту круговерть вокруг общемировой пандемии, хоть и не хочется, но придется. К тому же «мой первый друг, мой друг бесценный», застряли мы с тобой здесь, похоже, надолго!
– Эт-т-.. да-а…! – согласно кивнул в ответ Андрей, которого развозило всё больше и больше, что, впрочем, не помешало ему налить стакан, не расплескав ни капли виски.
– Со – о – довую? – икнув, предложил он, хотя прекрасно знал, что Денис Парамонов, никогда и ничего не разбавлял – ни спирт, ни новости.
– Да иди ты сам знаешь куда со своей содовой. На вот лучше, полюбуйся, – журналист взял из принтера пару листов, на которых специально распечатал для своего друга несколько новостных веб-страниц. Андрей в прошлом был очень близорук и носил очки минус десять, а теперь хотя и видел на все сто процентов благодаря врачам из Национального Медицинского центра, но то ли по старой привычке, то ли из боязни снова стать близоруким, никогда не читал с монитора, а уж с экрана миниатюрного «ноута» Парамонова тем более.
Заголовки новостных лент, телеграфных агентств, национальных каналов телевидения и радио, вся мировая сеть Интернет, первые полосы ведущих газет и журналов по всему миру, словно сговорившись, писали, показывали, говорили, кричали разного размера и формы заголовками: «Пандемия!», « Апокалипсис», « На пороге судного дня» и т. п.
Денис Владимирович повернулся было к Андрею, но тот уже дремал, откинувшись на спинку кресла.
– Слабак, – беззлобно усмехнулся Парамонов и одним глотком проглотил добрую половину золотистого содержимого стакана, налитого заботливой рукой его опьяневшего друга.
Вторую неделю они отдыхали на охотничьей заимке генерала Звягина – общего товарища со времен Афгана.
Когда-то заимка принадлежала Министерству обороны, а потом, во времена Большого смутокризиса начала второго десятилетия, была выкуплена Звягиным, ставшим к тому времени одним из удачливых предпринимателей, почти за «понюх табака».
Заимкой её называли в шутку. Гораздо больше к этим добротным строениям, разбросанным на площади около трёх гектаров, подходило определение «мини-санаторий».
При желании здесь можно было разместить и целый месяц кормить запасами из «погребка» полную роту солдат. Так что вопрос о хлебе насущном пока не стоял. С медикаментами и водой проблем тоже не было. Дизель с запасом солярки на год непрерывной эксплуатации, тепловые насосы и коллекторы, солнечные панели и даже пара ВЭУ – парусного и роторно-вертикального типов – гарантировали, что даже выход из строя внешних сетей не оставит хозяйство без энергии и тепла.
В обычное время, когда на заимке не было массовых мероприятий, ее обслуга состояла всего из трех человек – давно живущего здесь местного жителя с женой и сыном – инвалидом.
Из средств связи на этой базе были два обычных телефона и мощная военная рация с запасом элементов питания. Также здесь работали мобильные, заодно обеспечивая через 4G-сеть выход в Интернет.
Поглядев на спящего друга, Денис Владимирович снова подсел к ноутбуку и вошел в Skype. Тренькнув, пошел гудок и вскоре на экране появилось озабоченное лицо хозяина заимки – бывшего генерала-десантника, а ныне Депутата Госдумы и обладателя десятка предприятий, господина Василия Ивановича Звягина.
Центральная Россия. Кладбище небольшого провинциального городка…
Настоятель Церкви Всех Святых отец Мефодий устало опустился на табурет, заботливо подставленный ему стоявшей рядом работницей крематория. Возраст которой было не определить из-за скрывающей большую часть лица марлевой повязки. Сам батюшка носил новенький респиратор импортного производства, не мешающий говорить. Их по церковным каналам централизованно доставили священникам даже в отдаленные приходы.
Сегодня он нес службу в крематории и отпевал уже пятнадцатого покойника. Страшно смотреть на обращенные к тебе глаза людей, оплакивающих своих близких и при этом зачастую думающих, что скоро настанет и их черед. Лица, спрятанные под марлевыми повязками и респираторами, позволяли увидеть только глаза. Боль, непонимание, страх, последняя надежда, отречение, пустота, смирение. А у некоторых явно пожилых людей, пришедших на службу в противогазах еще времен второй мировой, и глаз было не разглядеть.
К видимому от того места, где сидел отец Мефодий, непрерывно облучаемому кварцевыми лампами входу в зал для последнего прощания подъехал очередной специальный катафалк. Из которого достали наглухо запаянный спецгроб. Бравые работники кладбища, в обычное время немного нагловатые и постоянно слегка пьяные – и те стали трезвее и молчаливее. Работы, за которую им раньше платили родственники, у них стало гораздо меньше. Практически всем теперь занимались бойцы СПЭБов (специальных противоэпидемиологических бригад). В белых защитных костюмах I-го класса биозащиты с автономной системой дыхания они походили на инопланетян. Сноровисто выносили из катафалка очередной гроб, короткая молитва, никакой музыки, только жужжание механизма плиты, опускающей гроб к печам. И сдержанный плач единственного родственника – кладбище на спецрежиме, массовые посещения запрещены. Для прощания с умершими допускался только один родственник, которому возвращали урну с прахом. Которую он забирал её с собой, поскольку захоронения были приостановлены и откладывались до особого распоряжения властей. При въезде на городское кладбище дежурили две машины санитарной обработки да видавший виды милицейский уазик. А по периметру городок был блокирован войсками и входил в зону карантина. Каких становилось по стране все больше и больше.
Покидая кладбище, все проходили специальную обработку в санпропускнике – огромной прорезиненной военной палатке. Судя по количеству новых покойников, помогало это мало, но приказ властей пока еще соблюдали.
За последний месяц из тридцати тысяч жителей городка уже более четверти обрело вечный покой. Оставшиеся спешно скупали в магазинах продукты, за одно сметая с полок спички и все, что могло пригодиться для житья в деревне. Очереди выстраивались задолго до открытия магазинов. Кое-где возникали перепалки. Тех, кто пытался все решить силой, просто-напросто выкидывали из очередей военные патрули и местная милиция. Еще верившие в то, что медики найдут-таки лекарство от неизвестной болезни, люди пока еще старались сдерживать свои чувства. Хотя с каждым днем обстановка накалялась все больше.
США, Штат Техас, окрестности скотоводческого ранчо…
Джек вдавливал педаль газа с такой силой, что казалось, нога вот-вот продавит пол старенького пикапа. Но видавший виды перегруженный «Форд» реагировал на это совсем не так, как хотел его хозяин. Урча мотором и подпрыгивая на неровностях дороги, он продолжал свой путь, практически не отзываясь на утопленную в пол педаль. А до ранчо оставалось еще миль десять.
Жену и маленького Билла из города Джек забрал еще неделю назад. Мой дом – моя крепость, так, или как-то похоже, говорили далекие предки Джека, прибывшие в Америку из Глазго во времена Юконской лихорадки.
Этим техасским ранчо владел ещё его дед. Он удачно застолбил один из участков на Юконе. А когда на том ручье, где находился участок, обнаружилась неплохая залежь золота, пращур продал его и купил кусок земли в Техасе.
В город пускали только по специальным пропускам и Джек сделал все закупки в пригороде. Несколько ящиков с консервами, запасные батареи для фонарей и радиоприемников. Четыре стоящие в кузове бочки под завязку залил дизтопливом. А для Билла взял целую кипу комиксов. И вот теперь возвращался обратно.
Солнце медленно скатывалось к горизонту. Тени редких деревьев становились длиннее. Сумерки были недолгими, и темнота быстро обступила пикап. В свете фар мелькала мошкара. Дорожные указатели подмаргивали флуоресцентным отблеском.
Музыку в машине Джек не включил. Настроение совсем не располагало слушать даже его любимый тяжелый рок.
В недавнем телеобращении к нации Президент по телевидению, как всегда, заверил граждан, что все силы лучших специалистов привлечены для скорейшего разрешения возникшей проблемы.
Пока это означало только, что по всей стране было введено чрезвычайное, а позднее и военное положение. Перемещение по стране стали ограничивать. Все коммуникационные центры перешли под контроль ФБР. Средства массовой информации взяли под контроль – всех их работников вместе с семьями после тщательной проверки на зараженность разместили в специальных, оборудованных для этой цели, местах поселения. И в результате теперь с целью предотвращения возникновения панических слухов и настроений все СМИ крутили бесконечные ролики о мерах предосторожности, правилах поведения и средствах индивидуальной защиты.
А во все ранее независимые телекоммуникационные компании пришли люди из АНБ9 и, пользуясь чрезвычайным положением, подключили к их каналам связи свои устройства контроля трафика и сообщений.
Силиконовую долину и другие научные зоны и университетские городки, в которых собрались представители ученого мира, вообще закрыли для посещения. Там теперь согласно обещанию президента сотни специалистов пытались найти средства спасения.
По телеканалам сплошь показывали фильмы патриотического направления – о величии нации и страны. Увеселительные заведения от баров до казино, театры и концертные залы по приказу властей повсеместно закрылись. Занятия во всех учебных заведения прекратились. Люди стремились встретить надвигающуюся угрозу в кругу своих близких. Студенты, туристы, командировочные экстренно возвращались домой – оттуда, откуда выезд еще был разрешен. Взрослые дети везли к себе престарелых родителей или наоборот, отправляли к бабушкам и дедушкам внуков. Страна, раньше никогда не знавшая проблем с доставкой пассажиров, столкнулась с очередями и нехваткой билетов на внутренние и внешние рейсы.
За этими воспоминаниями Джек и не заметил, как доехал до места. Въезжая во двор, он оценил, что автоматика ворот работает как надо – послушные фотоэлементам, тяжелые створки бесшумно закрылись сразу, как только машина пересекла линию забора.
Ранчо встретило хозяина непривычной тишиной. Всё своё поголовье Джек продал месяц назад, поддавшись на уговоры бойкого торгового представителя. Цена, которую предложил покупатель, была очень высока. Спрос на говядину для консервов в последнее время вырос до ажиотажного. Бывший морской пехотинец, Джек нутром чувствовал, что пандемия, возникшая, если верить новостям, по всему миру, закончиться не скоро. Надо было быть готовым к худшему . Риск заболеть был, конечно, и в этом отдаленном местечке. Но все меры предосторожности, какие ему были известны, он принял. И теперь надеялся на Бога и на себя.
Россия, блок-пост на дальнем выезде из областного центра…
Мелкий моросящий дождик шел уже часов пять. Возле приспущенного шлагбаума, уставший и раздраженный дежурный боец, чертыхаясь, докуривал очередную сигарету. Большой капюшон дождевика поблескивал в лучах дежурного освещения, почти полностью скрывая закрытое респиратором лицо постового. Светало.
Боковой люк стоявшего на обочине БМП приоткрылся, и голос старшего наряда капитана Семёнова донес до постового радостную весть:
– Давай в машину, Леха тебя сменит.
Леха, большой и грузный сержант, незамедлительно появился в проеме люка. Поправил пока еще сухой дождевик и махнул товарищу рукой. Мол – иди, давай. А сам не спеша направился к шлагбауму.
Ещё минуту назад, казалось, что, услышав такие слова, постовой с разбегу бросится к военному «Уралу»-каптерке, сбросит с себя тяжеленный дождевик, сменит промокшие ботинки на сухую обувь и, наконец, «нырнет» в теплое нутро БМП.
Но вот ведь какова человеческая натура! Стоит только увидеть что вот оно, то, о чем ты мечтал целые четыре часа, стоя под дождем и ради чего готов был бежать что есть сил к закамуфлированному грузовику, свершилось – ан нет. Теперь можно не спеша, точно так же как и приближающийся Лёха, откинув надоедливый капюшон назад, лихо, хлопнув по ладони товарища, смачно сплюнув и всем видом показывая, что тебе сам черт не брат, вразвалочку дойти до «Урала». И, махнув ещё раз вновь заступившему постовому, потянуть ручку дверцы вниз и войти в каптёрку степенно – так, словно и не мечтал об этом последние два часа.
Движение по дороге мимо блок-поста было не таким насыщенным, как на главных магистралях, ведущих к другим городам. Здесь проезжали в основном жители отдаленных деревень, почти полупустых и заброшенных. И поэтому блок-пост поставили как бы авансом. На блок-постах дежурили бойцы внутренних войск, а на КПП и СКП местный ОМОН и представители специальных санитарно-эпидемиологических бригад. Пока в СКП дежурили в основном три, четыре медика. И лишь в очагах эпидемии медленно, но, как говорится, уверенно возникающих по всей стране, дежурил уже полный штат с соответствующим медицинским оборудованием.
Областной центр в зону карантина не входил. Пока. Поскольку граница закрытия проходила по одним только медикам известным параметрам, но принцип действия в кризисных ситуациях «лучше сейчас перебдеть, чем потом перебздеть» никто не отменял – и посты, СКП и КПП спешно расставляли по всей области. Приказ перекрыть всё, даже лесные тропы исполнялся добросовестно, хотя в этой российской глубинке вряд ли можно было учесть все направления перемещения граждан. Без документа о прохождении обсервации10 никто права передвигаться по дорогам не имел. Но ведь в России не зря говорят: «Закон что дышло – как повернешь, так и вышло!» За всеми «народными тропами» не уследишь. Однако власти, напуганные масштабами и скоростью распространения смертельной заразы, старались.
Стало совсем светло. Дождь, к великой радости постовых, закончился.
– Повезло Лёхе, – подумал ночной дежурный, спускаясь по лесенке из «Урала». Он был уже переодет. Дождевик и промокшая обувь отданы старшему сержанту – «начальнику» каптерки.
Возле шлагбаума уже стояло трое бойцов, и Леха – сержант, широко жестикулируя, что-то им рассказывал.
– У меня кореш служит в «инженерных» в Кемеровской области, так вот их направляют в одну из тамошних зон карантина минировать проселочные дороги. Не дай бог, у нас такое начнётся – это сколько ж народу подорвётся, бедолаги, – сокрушенно качая головой и совсем по-детски вздохнув, произнёс широкоплечий боец.
– А пусть не лезут. Саперы ж табличек кругом понатыкают с предупреждениями, – ответил ему коренастый смуглый паренек.
– На заборе тоже написано было, – как-то горько усмехнулся Лёха.
– И все же так надо, – добавил, вздохнув, третий постовой, поправив на груди автомат.
– И откуда взялась то зараза эта? – выругавшись, то ли спросил, то ли констатировал коренастый.
– Из-за «бугра», понятно дело, – уверенно ответил сержант. Всем своим видом давая понять, что двух мнений быть не может.
– Да у них тоже везде почти как у нас, – ответил коренастый.
– Смотрели, как в Индонезии расстреляли колону машин? – третий собеседник облокотился на брус шлагбаума.
– Во! Там не церемонятся! – смуглый боец повел автоматом из стороны в сторону.
– Приказ открывать огонь только в очагах заражения, ну это у нас, а у этих азиатов сам черт не поймёт, – резюмировал сержант.
– Э-ээ! Давай азиатов не трогать, а, – делая суровое лицо, но всё-таки как-то добродушно сказал коренастый.
– Ты, Тагир, уже русский азиат,- хлопнул товарища по плечу Лёха.
– Наполовину, – согласился коренастый.
Из-за поворота показался легковой автомобиль с включенными фарами.
– Ну, вот и первый на сегодня, – сказал Леха, и бойцы заняли места согласно боевого расписания.
Областной центр на Урале. Квартира мастера очистных сооружений Скорнякова…
– Ты кто? Президент? Генеральный директор? – голос срывался на крик. – Ты сантехник! Дерьмовоз! О господ-и-и!
– Заткнись! Достала уже! Битый час тебе талдычу – всех с семьями забирают на очистные. Всех! – мужчина устало опустился на край старенькой тахты.
– Зачем?! Сдохнуть среди твоего дерьма? – маленькая, щуплая – на вид совсем девочка – женщина вытерла рукавом халата заплаканные глаза.
– Да у нас там чище, чем в унитазе президента. И потом, Лизонька, – ласково, сменив тон, продолжал мужчина, – мы там будем в изоляции, полной изоляции и никакая зараза к нам не пристанет.
– Ну да! Зараза к заразе не пристаёт, – уже более миролюбиво, краешком губ изобразив подобие улыбки, но все еще сварливым тоном произнесла Лизонька.
– Нет, правда, хватит реветь, давай собирайся, машина через час придет.
Женщина резко приникла к широкой груди своего мужа. Он совсем не ожидал такого от своей не в меру разбушевавшейся супруги. Только что она, вспоминая бога-мать со всеми святыми, была как разъяренная камышовая кошка. Назвать её тигрицей у Семёна Скорнякова не поворачивался язык. Фигурка жены больше напоминала ему почему-то именно камышовую кошку, которую он и видел то всего один раз в какой-то передаче о животных. А вот поди ж ты – запомнил.
Семен ласково погладил её по голове, рука прошла по спине, скользнула на маленькие упругие ягодицы. Он поднял жену на руки и прижал к себе.
– Ну, все, пусти! Мир! Всё, иду собираться! – а сама обняла за шею и прильнула поплотнее.
Через сорок минут они уже сидели на тахте рядом с упакованными в большой походный рюкзак и дорожную сумку на колесиках вещами. Лизавета ещё раз проверяла, перечисляя в слух, всё ли, что нужно, они собрали.
– Бритву я тебе положила, – для верности она загибала пальцы на руке. – По три комплекта белья тебе и себе взяла, – кулачок был уже сжат, и она им загибала пальцы на другой руке.
Семен клацал пультом по каналам телевизора. Везде одно и тоже. Внимание привлек репортаж из городка, где оттесняемая ОМОНом толпа пыталась прорваться к супермаркету. Камера дала панораму стройного ряда ОМОНа, в полушаг надвигающегося на толпу. Ритмично ударяя по щитам дубинками, и подбадривая себя громкими выкриками, одетые в специальные костюмы бойцы наступали на людей. Из толпы изредка вылетали камни, куски арматуры, но ряд щитов неумолимо приближался. Пока корреспондент, забравшийся на кирпичную ограду здания рядом с супермаркетом, рассказывал о происходящем, ОМОН технично и без особых усилий расколол толпу пополам. Кое-где уже мелькали бойцы СОБРа, лихо и по одним им только известным признакам буквально выхватывающие из толпы зачинщиков…
Звонок телефона прервал просмотр на самом интересном месте – к толпе на подмогу спешил отряд каких-то одетых во все черное людей, бывших, судя по манере двигаться и заготовленному арсеналу, подготовленными бойцами. В руках у большинства поблескивали стальные цепи с шипованными шарами и мечи (и где только такое количество набрали то, удивился Семен, беря трубку), а у нескольких человек в руках можно было рассмотреть помповые ружья.
По телефону сообщили номер подъехавшей за ними машины. Положив трубку, Семен выключил и выдернул из розетки вилку телевизора – холодильник отключили заранее, перекрыв также газ и воду. Обесточив последний работавший в доме прибор, он ловко надел рюкзак. И еще раз окинул взглядом вдруг ставшую нежилой квартиру.
Выйдя за порог, дверь закрыл основательно, на все запоры. А на улице еще раз глянул на окна. И мысленно, чтобы не расстраивать жену, вздохнув, твердым шагом направился к ожидавшей машине, в которой уже сидело три пары. С одной из них Семён был знаком. Михаил Стержнёв, заместитель главного механика очистных, со своей дочкой – пятнадцатилетней Ядвигой.
Жена у Стержнёва недавно погибла в автокатастрофе. За границей у родственников в Германии, на скользкой трассе её автомобиль занесло на повороте, и выкинуло на встречную полосу движения. Огромный тягач, перевозящий лес, не оставил старенькому «Жуку» и его хозяйке никаких шансов.
Подсадив Лизавету, и отдав рюкзак в руки Михаила, Семён без труда забрался в кузов крытого трехосного ЗиЛа.
Ехали минут пятнадцать, петляя по переулкам.
– Ещё одного заберем, Тольку-химика, – со знанием дела сказал Михаил.
Тот уже ждал у подъезда дома.
Пока выезжали к очистным, в разговоре выяснилось, что не только их служба, но и рабочие всех водозаборов вместе с семьями в срочном порядке мобилизованы на свои рабочие места.
Из специальных быстровозводимых зданий МЧС и приданные им в помощь инженерные войска срочно строили маленькие селения для персонала, занятого на снабжении города водой, электричеством, газом, теплом, ну и, естественно, на обслуживании канализации. И не только это – заводы по утилизации твердых отходов, местная теле- и радиостанции, хлебозавод – все в спешном порядке, но пока без особой суеты брались под охрану внутренними войсками и бригадами санитарного контроля.
Для вновь прибывших вводился пятидневный карантин с полной диагностикой и санобработкой. После чего контингент переселялся в спецзону проживания.
В поселении было все для нормальной жизни и работы. Единственное, о чем предупреждали сразу – в ближайшее время из спецзоны никого ни под каким предлогом не выпустят. Со всех брали подписку о не разглашении государственной тайны. Впрочем, судя по положению в стране, где возникало всё больше и больше очагов заражения, вряд ли у кого-нибудь могло желание покинуть защищенную зону спецпроживания.
Хабаровский край. Маленький провинциальный городок поблизости от границы с КНР.
База противоэпидемиологических карантинных бригад (ПЭКБ).
Струи беловатой жидкости били из распылителя. Четверо в серебристых костюмах высшей биологической защиты стояли под ними, медленно поворачиваясь. Изредка один из них подходил к пульту на стене и струи меняли цвет сначала на синий, потом на зелёный, а потом снова становились белыми.
Бригада эвакуаторов после очередной доставки больных в стационар проходила санобработку. Это только первый, самый первый этап обработки – прямо в костюмах вместе с баллонами со сжатым воздухом и шлемами.
Затем кварцевая сушка, после которой можно снять все навесное оборудование, сложив его в специальные приёмники. А дотошные ребята-техники проведут контроль оборудования и сдадут на склад для очередной бригады.
На все действующие группы оборудования катастрофически не хватало. Начальство каждый раз заверяло, что вот-вот поступит новое, но время шло, а обещанное все не появлялось и не доставлялось.
Затем, раздевшись догола, эвакуаторы ещё минут двадцать мылись в душе, намыливаясь специальными дезинфекционными растворами. Сушились – опять под кварцевыми лампами. И уже потом в раздевалке облачались в новые комплекты нижнего белья и стандартные комбинезоны. Те, которые были сняты перед душем, отправлялись на спецхимобработку и все то же кварцевание.
Переодевшись, шли на экспресс-анализ крови и только после получения его результатов через шлюз выходили из фильтрационно-обеззараживающего блока в холл. Стараясь в санпропускнике не задерживаться – интервалы отдыха становились все короче.
База ПЭКБ находилась в металлопластиковом ангаре. Левая сторона предназначалась для санобработки техники – спецавтомобилей для перевозки зараженных, машин скорой помощи и маломерного транспорта. Для большегрузных автомобилей и пассажирского транспорта построили отдельную станцию обработки поблизости.
Холл, отгороженный от блока очистительно-дезинфекционых устройств стеной из пластика со специальной герметизацией стыков, был просто площадкой с парой десятков табуреток, кухонным блоком, небольшим баром, парой кафе-машин, возвышением у одной из стен «а-ля сцена» и прямоугольным экраном большого LCD-телевизора.
Армированная внутренность ангара придавала ему вид пчелиных сот. Поэтому иногда сотрудники станции называли холл Ульем. Постоянное кипешение свободного от дежурства народа и непрерывно работающий телевизор и впрямь создавали ощущение улья или муравейника.
На сей раз прибывшей бригаде пришлось задержаться с выходом в Улей почти на час – лаборантам передали на анализ биоматериалы потенциально зараженных людей из ранее чистых районов, теперь попавших под подозрение. И поэтому до анализов врачей они добрались в последнюю очередь.
Наконец по громкой связи доложили о результатах тестов. Все облегчённо вздохнули. Так уж было заведено, если все нормально, то результаты объявляли громко. Если же у кого не будь, не дай бог, результаты были плохие, то появлялась медсестра в защитном костюме и уводила «потерпевшего». Бригада помещалась на карантин в спецблок, а в дезинфекционной камере проводили внеочередную тщательную обработку. Для очистки прибывающих бригад в это время использовали резервную.
Когда формальности были закончены, даже уже изрядно обшарпанные стулья перед телевизором в Улье показались едва ли не креслами перед камином.
– Михалыч? Как думаешь, скока мы еще возить будем? А? – разминая сигарету, обратился к старшему в бригаде врачу-микробиологу водитель Самвел.
Курить в холле разрешали. Какой-то умник фломастером нарисовал на листе ватмана и повесил на одной из стен весьма симпатичную рожицу медработника с большим крестом на колпаке и приписал: «ПИТЬ И КУРИТЬ МОЖНО, … НО УЖЕ ПОЗДНО».
Михалыч, не отрываясь от экрана, лишь повел плечами. Он был не только старший по должности, но ещё и по возрасту. Поговаривали, что когда-то он работал в самом «Микробе». Впрочем, любопытством никто из присутствующих, кроме Самвела, не страдал.
Темпераментный от природы, большой балагур, добродушный, всегда улыбающийся Самвел был прекрасным водителем. Как он умудрялся протискиваться по узким улочкам, огибая оставленные посреди дороги, брошенные и разграбленные автомобили, оставалось большой загадкой. Даже бывший в бригаде в роли санитара бесшабашный студент-медик Петя, увлекавшийся паркуром – и тот закрывал глаза, когда Самвел на большой скорости объезжал очередное препятствие из груды обгорелого железа. Водителем в бригаду его устроил двоюродный дядя, весьма известный врач-стоматолог, предварительно сделав ему необходимую для трудоустройства регистрацию.
Не дождавшись ответа от Михалыча, Петя решил поддержать разговор и чуть ли не цитируя СМИ, произнес:
– Вчера ООН приняло коммюнике и план мероприятий по противоэпидемиологическим действиям и объединению усилий по поиску средств лечения и вакцинации.
– А в Европе вводят общий для всех стран режим ЧС, – кивая, подтвердил второй санитар.
– Вот вам, Самвелушка, и ответ, – прервал просмотр телевизора врач.
Он всех вокруг называл на Вы и ласковыми уменьшительными именами. Петя у него был Петрушей, второй санитар Павлушей. Даже начальника Дезстанции, своего ровесника доцента Семена Моисеевича Эрдмана он называл не иначе как Сёмочка Моисеич. Причем к самому себе позволял обращаться просто – Михалыч.
Женский персонал был от него без ума. Всегда сверхлюбезный, он никогда не переступал черту, разделяющую его с подчиненными. Требовал он тоже ласково, но так, что его предписания хотелось пойти и выполнить побыстрее.
– Вы, если не ошибаюсь, Петруша, уже на 3 курсе?
– Да, – студент вопросительно посмотрел на Михалыча.
– Тогда, сударь, вам не надо подробно рассказывать о кластерно-симбионтных возбудителях. Кто у вас лекции по эпидемиологии читал?
– Эрдман, – ответил студент.
Михалыч лукаво улыбнулся. И сказал:
– Тогда специально для Вас, юноша, замечу, что о свойствах нового возбудителя все хорошо говорит его официальное название – Megapolymorphic virusno-bakterialno-fungoid cluster. Сокращенно – MPMVBFC. Но даже нам, медикам, выговаривать столь длинную аббревиатуру тоже не охота и поэтому прижилось название VBFMC («virusno-bakterialno-fungoid MegaCluster»). На рабочих совещаниях вне официоза новую заразу называют и вовсе просто – ЛМВ (летальный мегавозбудитель).
Ну а в народе бытует название «умертвие». Коротко и ясно.
– Не, ну так не честно – студент то, может, что и понял, а я вот ни фига. Раз уж время есть, так просвети, Михалыч, и меня, что же это за напасть такая жуткая, – попросил Самвел.
– Контагиозность воздушно-капельным путем, – начал, было, врач, но, спохватившись, перешел на язык, не обремененный медицинскими терминами.
– Пандемия, мой дорогой Самвельчик – джан, это не что иное, как расширяющееся в пространстве с возрастающей скоростью заражение все больших масс людей, происходящее одновременно в разных странах на всех континентах. У новой заразы тот же принцип распространения, что и у гриппа – по воздуху, то есть при кашле, чихании, даже простом разговоре есть вероятность заражения и достаточно длинный – 2-3 недели – скрытый инкубационный период, во время которого заболевший ничем не выделяется и чувствует себя хорошо. Что затрудняет определение зон заражения и численности носителей. А после периода инкубации болезнь, наоборот, развивается крайне стремительно – за 5-6 дней с практически стопроцентной вероятностью приводя к смерти. До этого момента все понятно?
Водитель кивнул и Михалыч продолжил. К окончанию импровизированной лекции, не раз прерываемой возгласом «Вай, мама-джан», Самвел чувствовал себя если почти кандидатом медицинских наук. Хотя, конечно, ощущение было обманчивым. Потому что обо всех свойствах нового возбудителя не знали и светила мировой микробиологии.
Тут в Улей вошел начальник отряда ПЭКБ, поздоровался, налил себе чаю и сел в стороне. Михалыч, спросив разрешения у своих слушателей, пересел к нему и на правах давнего знакомого (начальник отряда был заместителем заведующего в лаборатории, куда после отработки по распределению в «Микробе» молодой Михалыч был зачислен МНС-ом11) тихо поинтересовался:
– Опять что-то случилось?
– Ну ты скажешь, Михалыч – случилось! Сейчас у нас каждый день что-то случается.
– Ладно, не темни. Раз на раз не приходится. Я ж вижу, что ты смурной больше обычного.
– Да опять местные китайцы баламутят – требуют позволить им вернуться на родину, к семьям. А власти граничащей с нами провинции КНР ни в какую их принимать не хотят – говорят, чтобы мы их изолировали и сами разобрались. И уже были два случая попыток нападения в китайском районе на наши бригады. Придется каждую бригаду усиливать военным патрулем. А где их столько взять то?
– М-да… Дела.
– Вот-вот… Попробуем через Москву попросить у Пекина их воинские части для совместного патрулирования наших «чайна-таунов».
– Ни хрена себе! Это что ж получается – мы сами китайских вояк к себе же на территорию запустим!
– А у нас, похоже, нет другого выхода. Иначе местные китаезы сомнут нас массой и, прорвав кордоны, ломанутся через границу. А китайские власти обвинят нас в неспособности сдерживать распространение эпидемии. А если наши военные этих поганцев остановят с помощью силы и поубивают на хрен, то Пекин обвинит нас в геноциде. Так лучше нам самим китайские подразделения в ограниченном количестве пригласить, чем они к нам явятся без нашего согласия якобы для защиты китайского населения и взятия под контроль эпидемиологической обстановки.
– А не думаешь, что более вероятна ситуация, когда, наоборот, из Китая попрут беженцы? Там ведь плотность населения гораздо больше, а соответственно и вероятность заразиться выше. Чтобы избежать этого китайцы могут рвануть на менее заселённые территории Дальнего Востока РФ.
– Не, их своя же армия сдержит, а потом сама организованно к нам ломанется. Потому что китайским бонзам надо не заражать свободную территорию, а постараться спасти ее для себя. Это же нужно и правителям планеты из западных стран – так что китайцев от неконтролируемой экспансии в Сибирь удержат.
– Да уж, все по поговорке «кому война, а кому мать родна», – вздохнул Михалыч. – Интересно, сколько народу должно умереть, чтобы политики прекратили свои игры и можно было работать без оглядки на все эти их выкрутасы?!
– Знаешь, по-моему, если в живых останутся всего двое во всем мире и один из них будет политиком, он и то попробует «мутить» какие-то интриги со вторым уцелевшим, – с горечью ответил начальник отряда.
Районный центр одной из областей ЦФО12 России.
Выездное совещание сводного областного штаба Карантинных сил…
– И последнее, – докладчик в синей форме сотрудника МЧС отложил в сторону папку и достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо слегка помятый листочек, расправил его и, повернув лицевой стороной к присутствующим, повел им из стороны в сторону.
– Перед вами наспех состряпанная листовка, коих в районе за последнее время появилось довольно много, если не сказать, что очень много. Какая-то гнида – другого слова я не нахожу – пользуясь положением, распространяет эти, как они их называют, «Санбюллетени правды», явно пытаясь дестабилизировать обстановку.
Во время проведения занятий по обучению населения основным мерам защиты прошу всех без исключения, включая военных, – при этом возглавляющий выездное заседание штаба сводных карантинных сил заместитель начальника областного управления МЧС выразительно посмотрел на присутствующих на совещании двух подполковников – одного со знаками различия войск химической защиты и второго, командующего бригадой внутренних войск, – вести по поводу этих листовок разъяснительную работу.
– А стоит ли? Да в Интернете таких правдолюбцев пруд пруди. А так мы лишь дополнительное внимание привлечем к этим писакам, – возразила девушка-медик из районного отдела МЧС. – А вот если поймать удастся хоть кого из этих, и впрямь слова другого нет, гнид, то руки им надо повыдёргивать! И еще кое-что!
Выше среднего роста, немного полноватая – в народе таких называют «Бой-баба» – она при случае могла вырвать, наверное, не только руки. Все присутствующие невольно усмехнулись.
– Ну, Интернетом и разными там хакерами-шмакерами, – брезгливо ответил докладчик, – уже занимаются. А наша основная задача пока – обучение населения, помощь милиции и обеспечение перевозки специалистов объектов жизнеобеспечения в спецгородки. В целях бесперебойного снабжения населения водой, теплом и обеспечения работы канализации. Считайте информацию о листовках новой вводной, – докладчик сказал это громко и требовательно – как на учениях, коих он за свою бытность членом областного штаба ГОиЧС провел около двух десятков.
Затем выступил заместитель начальника районного противоэпидемиологического штаба. Согласно сводкам, состояние дел в районе пока было нормальным. Все специалисты жилищно-коммунальных служб и систем жизнеобеспечения, включая телефонную станцию и районного провайдера, а также работники районных радио- и телестудии прошли медицинское освидетельствование и были размещены на казарменном положении в спешно созданном спецпоселении. На работу и обратно их возят под охраной внутренних войск в закрытых автобусах с соблюдением строгих санитарных мер. Сами же объекты взяты под охрану внутренними войсками и на них введён ежесуточный противоэпидемиологический мониторинг.
Уже выявленный в области очаг неизвестного заболевания находился в соседнем районе, но в населенном пункте, непосредственно граничащем с их районом. И хотя небольшой городок с десятью тысячами населения плотно блокирован, а в самой зоне карантина работали ПЭКБ, ситуация была тревожной.
Район и очаг поражения разделяла небольшая река. Выезд из городка в сторону района осуществлялся всего по двум мостам – автомобильному и железнодорожному. Выезд из города строго контролировался, а желающих покинуть зону заражения было много. Те, кто имели специальные разрешения, медленно, после тщательной санобработки и сдачи множества анализов, протискиваясь по старенькому мосту, вырывались на просторы незакрытого района и растворялись на бескрайних просторах России. Но при этом в органы внутренних дел и санитарного надзора по местам регистрации их проживания, а также на места работы рассылались уведомления о том, что эти люди пребывали в зоне карантина.
Но желающих уехать было много больше тех, кто мог по роду своих занятий рассчитывать на получение спецразрешений на выезд. Уверенность многих людей в том, что можно переждать эпидемию в глухих селах и деревнях, была столь велика, что эвакуационные центры задыхались от наплыва желающих покинуть большие города. А уж из выявленных очагов заражения люди стремились убраться всеми мыслимыми и не мыслимыми способами.
Больше всего донимали работников эвакуационно-пропускных центров (ЭПЦ) приезжие и туристы, оказавшиеся в это время вдалеке от родного дома. Сотрудники работали без перерыва и выходных, но поток осаждающих ЭПЦ граждан не уменьшался.
Подразделения ГОиЧС в центре заражения доукомплектовали бывшими сотрудниками, находящимися на пенсии. Что характерно, отказов от призыва среди них практически не было, за исключением одного-двух случаев, и то из-за невозможности по состоянию здоровья. Старые кадры советской закалки оставались верны долгу службы до конца своих дней.
Паника, возникшая после введения карантина на зараженной территории, сопровождавшаяся несколькими эпизодами с нападением на продовольственные магазины и склады полупьяной толпой была пресечена жестко и, по всей видимости, надолго. По мародерам, после нескольких попыток уговорить, а потом оттеснить их силами местного ОМОНа, открыли огонь на поражение прибывшие к местам беспорядков внутренние войска. Желающих повторять подобное пока больше не находилось, особенно когда по всем каналам местного телевидения показали, как пожарные из брантсбойтов моют площадь перед одним из продовольственных складов на промышленной базе городского общепита. В кадре мелькали бурые пятна запекшейся крови, лучше любых комментариев красноречиво рассказывая телезрителям о ночном происшествии.
Ограничения вводились на каждом шагу. Запрещено! Нельзя! Проезд закрыт! В городе комендантский час. Такие и другие таблички с информацией появлялись в городке со скоростью лесных грибов после дождя.
Но как говорится, в семье не без урода. Сотрудники одного из районных угро13 во главе со своим начальником вскрыли оружейную комнату и завладели всем находящимся в ней автоматическим оружием и спецсредствами. После чего, пользуясь некоторой неразберихой, они сообщили командующему приехавшим в район БТРом с отделением солдат-срочников ВВ молодому – только после училища – лейтенанту, что только что позвонили и сообщили, что к отделению ВТБ24 подъехала на КАМАЗе вооруженная автоматическим оружием группа и, убив сотрудников вневедомственной охраны, грабит банк. И чтобы, если понадобиться, остановить КАМАЗ, да и обеспечить прикрытие группе захвата, нужен БТР. Ну а поскольку при этом все солдаты в БТР уже не помещались, то пятерым во главе с сержантом предложили остаться в здании УВД, усилив предложение тем предлогом, что, мол, «мало ли что еще может случиться и подкрепление может быть не лишним». А в банк поедет усиленная группа УГРО.
Во время движения милиционеры силой оружия принудили лейтенанта и двух его бойцов отдать оружие и средства связи и, связав их, поехали и забрали из домов членов своих семей. Поскольку женаты из них были всего трое (включая начальника), то после того, как главы семейств вместе с приятелями высадились на броню, а ВВ-шников бросили в подвале одного из домов, все члены семей поместились в БТРе. После чего беглецы рванули через реку, надеясь до момента, пока о них сообщат, уйти в лес и потом пробираться в одну из намеченных деревень, где собирались отсидеться и переждать эпидемию.
Двигаться через мост они не рискнули, зная, что на случай попыток прорыва с использованием строительной техники и большегрузного транспорта (о том, что попытку прорыва могут совершить сами сотрудники силовых структур, да еще используя тяжелую боевую технику, в штабе не могли себе даже и представить) на СКПП14 стоит боевая машина поддержки танков (БМПТ)15. Ну а на случай, если идущим на прорыв удастся вывести из строя БМПТ, дежурящим на пропускном пункте ВВ-шникам были выданы по три РПО «Бородач» и РПГ-32М16, способных остановить не то что трейлер или БТР, а и тепловоз или танк. А также практически любую толпу.
Известие о состоявшемся прорыве пришло в штаб объединенных карантинных сил быстрого реагирования только спустя час, когда обеспокоенный потерей связи с командиром сержант отделения ВВ связался с вышестоящим начальством, а то, в свою очередь, с начальником районного УВД. Который, узнав, что никакого сообщения о нападении на отделение банка на самом деле не поступало, заподозрил неладное и послал ГЭР (группу экстренного реагирования) по адресам сотрудников угро. Где свидетели показали, что видели приезд БТРа и то, как в него загружались женщины и дети. Когда все вскрылось, начальник штаба карантинных сил ввел в действие режим «Экстра» и вышел на связь с оперативно подчиненным ему на период действия этого режима ближайшим военным аэродромом. Попросив поднять в воздух имеющиеся там два КА-50, два МИ-28Н и три из шести Ми-24М с целью прочесать с воздуха все возможные направления движения беглецов. И в случае обнаружения, при необходимости применив оружие, принудить их остановиться и сдаться властям. Спустя еще час экипаж одного из КА-50 с помощью металлодетектора и тепловизора обнаружил замаскированный в лесу БТР. Не зная, есть ли внутри люди, пилот вертолета произвел предупредительный выстрел рядом парой НУРСов17. Поскольку и после этого ни из самого БТРа, ни рядом с ним никто не появился, пилот предположил и сообщил на базу, что БТР был оставлен и беглецы теперь пробираются пешком. С аэродрома были подняты еще три МИ-24М с состоящими из бойцов бригады спецназа ВДВ группами захвата на бортах и направлены в ближайшие к месту обнаружения БТРа деревни, включая одну практически заброшенную. Туда же на всякий случай было отправлено по одному КА-50. И именно при подлете одного из них к деревне через тепловизор в лесу была замечена группа людей. Чтобы не спугнуть их, пилот КА-50 пролетел мимо, якобы их не заметив, но сообщил об обнаружении на борт МИ-24М, который был ближе всех. Тот, вовремя сориентированный, высадил группу захвата в лесу с другой от беглецов стороны. Пользуясь преимуществом в скорости передвижения (поскольку с ними не было женщин и детей), группа захвата успела разделиться. Одна ее часть вошла в деревню и устроила засаду, а вторая по дуге зашла в тыл беглецам, отсекая им путь отступления обратно в лес. Вертолеты же, сделав круг, опять вышли к деревне примерно через полчаса, как раз тогда, когда беглецы вступили-таки в бой с находящейся в деревне частью группы захвата. В это время с тыла подоспела вторая ее часть, а появление «вертушек» окончательно дало понять беглецам, что придется сдаваться. Женщин и детей вернули обратно в город, а всех милиционеров предали суду трибунала и расстреляли. При этом не только не препятствуя, а даже способствуя распространению этой информации по каналам самих же спецслужб. И после этого случая ничего подобного ни в одной из возникших по стране зон карантина больше не повторялось. По-крайней мере, на этой стадии развития эпидемии.
Однако не только работники органов охраны правопорядка, но и простые граждане проявляли большую изобретательность в деле попыток прорыва карантинной зоны. Спустя неделю после случая с работниками угро, в другом закрытом на карантин городе, обнесенным минными полями и табличками с соответствующим уведомлением, весьма успешную попытку массового прорыва предприняли работники одного из строительных трестов. Один из руководителей треста, в прошлом подполковник инженерных войск, служил в Афганистане, Анголе, Таджикистане и Чечне и знал как тактику и технику постановки минных полей, так и средства и системы их преодоления. Отставной офицер рассудил, что риск погибнуть при прорыве вполне сопоставим (а с учетом его профессионального опыта, так может и меньше), чем риск умереть от страшной болезни в зараженном городе. Тем более, что в способности властей создать вакцину или лекарство бывший полковник не верил. Служебную технику – три бульдозера и четыре тяжелых колесных трактора – обвешали для защиты от осколков решетками из арматуры и несколькими слоями сетки-рабицы, спереди закрепили самодельные катки и ножи-плуги. Получив некое подобие минных разградителей. Еще на одном из тракторов сделали легкий сетевой трал. На сваренной из швеллеров раме подвесили сеть из стальных цепей, по нижнему краю которой подвесили стальные втулки. Те, волочась по земле, либо отбрасывали мины, либо подрывали, причем взрыв не повреждал сеть в целом. Ну а на самом тяжелом бульдозере местные умельцы ухитрились сварганить и вовсе нечто похожее на шведско-бельгийский аппарат разминирования ORACLE.
Еще более остроумно были использованы два автокрана с телескопическими стрелами (вот тут уж советское образование, включая и военное, показало себя во всей своей красе и мощи!). Вытянув стрелы почти на 20-ть метров, крановщики сбрасывали на минное поле тяжелые трубы и швеллеры, которые, падая на противопехотные мины, образовывали проходы.
Конечно, если бы расставленные минные поля прикрывались средствами огневой поддержки или хотя бы пулеметами и снайперами, попытка подобного прорыва была бы сразу же пресечена. Но, когда загремели первые взрывы, наблюдатели с ближайших СКПП вынуждены были сначала выйти на позиции, с которых был виден участок подрыва (а бывший подполковник и место для создания прохода выбрал грамотно – на максимальной удаленности от ближайших пунктов пропуска) и только после этого, увидев, что происходит, сообщить об этом в штаб. А к этому моменту беглецы уже проделали три прохода в минном поле, и, бросив тяжелую технику, на КрАЗах выехали на лесные проселки. Перехватить их удалось только с помощью вертолетов и мобильных поисково-заградительных групп. После этого случая помимо минных полей пришлось задействовать для контроля периметра города разведывательные беспилотники, а также создать передвижные патрульные группы по типу пограничных.
Уральский федеральный округ (УФО)
Видеоконференция директоров крупных предприятий…
Большой экран стоящего перед полпредом УФО LCD-монитора был почти целиком занят почти лицом директора завода спецмедтехники. На экстренную видеоконференцию тот явился одетым в красную рубашку. А сейчас к ней добавилось и ставшее почти таким же красным – то ли от высокого давления, то ли от волнения – лицо. Переживать было от чего – его только что едва не уволили. Обычно такие совещания проводил один из заместителей полпреда, но на сей раз тот созвал его САМ, да к тому же на видеосвязи были сразу три заместителя министров: здравоохранения, обороны и ЧС.
Завод «краснорубашечника» практически сорвал поставку в войска недавно разработанного и испытанного респиратора полузакрытого типа повышенной степени защиты. Деньги получены, вся техническая документация и представители институтов-разработчиков на месте, но выпуск серии постоянно срывался – то комплектующих в срок не подвезли, то рабочие одного из цехов чуть забастовку не объявили.
– Теперь, когда пандемия набирает обороты, мы не можем ждать, когда вы, наконец, начнете телиться! – раздающийся из саундбуфера голос зама Минобороны был весьма грозен. – Даем еще неделю! И чтобы выпуск пошел как по маслу.
Сказав это, генерал-лейтенант посмотрел в другую часть стоявшего перед ним монитора, где было «окно», транслирующее видеопередачу из кабинета губернатора:
– А не сделаете, ответите и вы, и ваше региональное начальство.
Директор, виновато кивая и чувствуя, что и на этот раз пронесло, откинулся на кресло, утирая раскрасневшееся лицо большим носовым платком и думая: «Хорошо, что теперь есть такая техника и не надо ехать на селекторное совещание в райком, как в давние времена развитого социализма». А то бы все не только увидели его рубашку, но и ощутили запах перегара. Перед вызовом на экстренное совещание он улаживал проблему с деньгами, возникшую на предприятии, с одним из членов правления местного Сбербанка. Все как тот любил: баня, девочки… Деньги, полученные на производство, слегка придержали, дабы прокрутить их, да вот незадача. Что-то там у них, банкиров не заладилось, вот и пришлось теперь изворачиваться и отдуваться. Пока то да сё, время прошло.
Губернатор же, услышав слова заместителя министра обороны, наоборот, тяжело вздохнул – про себя. Подумав: «Вот и созвал совещание сам вместо зама, выслужиться захотел. А теперь как бы по голове не настучали из-за раздолбая этого красномордого».
Тем временем видеоконференция продолжалась и заместители министров вносили коррективы в планы ближайших недель работы предприятий.
В связи с фактически уже признанной, хотя еще официально и не озвученной в СМИ пандемией, заводы переводились на режимы работы военного времени. Особое внимание при этом уделялось производству средств индивидуальной и коллективной защиты, медицинского оборудования и лекарств. Огромным спросом стали пользоваться ранее редко покупаемые населением ионизаторы воздуха, различные кварцевые и ультрафиолетовые лампы. А войска и сотрудники ПЭКБ остро нуждались в средствах дезинфекции, костюмах высшей защиты и спецтранспорте. И поэтому власти задействовали все мощности, которые тлько могли быть перепрофилированы под выпуск именно этой продукции.
Наладить все эти процессы и было задачей трёх замминистров, которые уже вторую неделю летали по стране на специальном самолете МЧС. В чем тоже был элемент PR-а – мол, не на военных же самолетах летаем, а значит всё еще не так уж и плохо.
США
Небольшой городок на карантине в штате Оклахома. Полицейский участок…
– Ховард, быстрее шевели задницей, – прокричал сержант Джеймс своему напарнику, получавшему в оружейке автомат, который полагался каждому полицейскому в составе объединенных патрулей. Свой «НК XM8 Compact» Джеймс уже получил и теперь торопил напарника, заболтавшегося с дежурившей сегодня на выдаче капралом Полански. К ней не ровно дышали все неженатые, да и некоторые семейные полицейские их участка. Но сейчас надо было поторапливаться: дежурство уже началось и можно было схлопотать выговор от начальника. Тот после введения особого положения буквально переселился в свой кабинет и от этого был не в лучшем расположении духа.
– Уже иду, – отозвался Стив, появляясь из-за поворота коридора. – Не видел еще, кого назначили нам в напарники – «эм пи» или национальных гвардейцев?
– Видел. Вояк. «Крутые Уокеры», мать их, – ответил Джеймс, который, как и большинство афроамериканцев, каковыми были он сам и его напарник, недолюбливал здоровых белых парней, подсознательно считая, что здоровыми могут быть только черные братья, а белые должны быть сплошь мозгоклюями. Поэтому не уступающие ему габаритами белые ребята из «эм пи» вызвали у него легкое раздражение. Но, с другой стороны, если придется оказаться бок о бок в перестрелке с ними, то это будет лучше, чем с какими-нибудь резервистами из национальной гвардии. А стычек со стрельбой в последние дни происходило все больше и больше. Город после введения карантина медленно, но верно захлестывала волна мародерства и преступности.
Поправив полнолицевые маски респираторов и надев специальные перчатки, Джеймс и Ховард вышли на улицу. У машины их уже ждали двое новых напарников в полной боевой экипировке армейского спецназа для зоны боевых действий и вооруженные новейшими штурмовыми автоматическими винтовками FN SCAR-H/Mk.17 CQC.
Начало дежурства выдалось спокойным, но уже спустя сорок минут поступило сообщение о нападении на продуктовый магазин сети 7-Eleven. И ближайшим к нему патрулем был экипаж Джеймса.
Едва они подъехали к магазинчику, как из него на улицу выбежали двое парней – по виду то ли латинос, то ли азиаты – и, увидев полицейскую машину, не бросились бежать, а открыли по ней огонь из помповых ружей. Хорошо, что за последние две недели правительство расщедрилось, и все полицейские машины централизованно усилили композитными вставками – сверхвысокомолекулярный полиэтилен, армированный нитями из углеродных нанотрубок. А также заменили обычные стекла трехслойными с покрытием из оксинитрида алюминия. Иначе в подобной ситуации ранения сидящих в машине патрульных были бы уже неизбежны. А так Джеймс и Ховард открыли две передние двери и, выставив стволы своих XM8 в щель между лобовым стеклом и дверьми, ответили двумя короткими очередями, заставив бандитов отступить обратно в магазин. Что позволило их напарникам из «эм пи» выбежать из машины и, прикрывая друг друга, перебежками рвануть к магазину. Но тут стекло витрины разлетелось и из глубины магазина по машине «стеганула» очередь из чего-то весьма крупнокалиберного типа русского АЕК-973 или принятой на вооружение в США НК417.
– Мать твою, они там что, обкуренные все! – рявкнул Джеймс и, не дожидаясь, пока по машине выстрелят еще раз, выкатился на асфальт и отполз к переднему колесу. Если там и были заложники, то они или лежат на полу, закрыв голову руками, или уже убиты. А значит можно особо не церемониться и стрелять сразу на поражение. Ховард в это время успел перебежать под прикрытие стоящего рядом с магазином фургона – по нему бандиты не стреляли, Возможно, что в нем-то они и приехали. Это позволило Ховарду, высунувшись из-за заднего колеса, бросить в магазин сквозь разбитую витрину сначала газовую, а сразу следом и светошумовую гранаты. Чем немедленно воспользовался один из уже замерших под разбитой витриной магазина «эм пи» – вскочив, он прямо через нее «рыбкой» прыгнул внутрь магазина. Ховарду и второму военному полицейскому осталось только последовать за ним через дверь навстречу характерным звукам стрельбы FN SCAR. Джеймс решил, что и он не вправе пропустить такое веселье и метнулся к зданию. Но когда он вбежал внутрь (тоже через витрину), все было уже кончено – четверо налетчиков убиты, а партнеры Джеймса проверяли подсобные помещения. На долю Джеймса досталось лишь спросить лежавшего на полу за стойкой насмерть перепуганного продавца: «Вы не ранены, сэр? Вам нужна медицинская помощь?» Как выяснилось, «сэр» был в порядке, только слегка наглотался газа, а так как посетителей в магазине в момент нападения не оказалось, Джеймс отправился проверить машину-фургон, по которой бандиты почему-то не стреляли. С оружием наизготовку он осмотрел пустой водительский салон и подошел к задним дверям фургона. Встав сбоку, рванул ручку на себя. Выстрелов не последовало, и он заглянул внутрь. После чего, выругавшись, немедленно вызвал по рации дежурного по участку. А подошедшие напарники с изумлением взирали на десяток лежащих в кузове фургона среди коробок с продуктами серебристых кофров с надписью «Special storage. A vaccine»18.
США.
Штат Калифорния. Причал стоянки частных яхт…
– Джонни, закажи ещё комплекты для рыбалки, – прокричала Даяна вдогонку усаживающемуся на «Харлей» мужу.
В ответ он показал рукой «ОК» и двухколесный друг унес его с причала.
А Даяна вернулась внутрь яхты – начинал моросить дождь и мокнуть ей не хотелось.
Третий день они собираются выйти в море, подальше от того ужаса, который творится в Калифорнии и по всей стране. Они оба с молодости были влюблены в море и увлекались парусным спортом. Конечно, теперь, когда им за пятьдесят, они ходят под парусом не так часто, но навыков не потеряли. Тем более, что эта яхта, подаренная им детьми, была очень легка в управлении. Содержание ее, конечно, обходится несколько дороговато, зато почти новая. А после трагической гибели детей в злополучный день одиннадцатого сентября это судно стало и домом, и местом памяти. Жить в городе они уже не могли. Ещё оставалось ранчо, но туда они не ездили уже лет пять. Сдали его соседям по полю, как шутил Джонни, и лишь изредка позванивали.
Как-то им пришлось провести на воде почти полгода. Джонни подписал контракт на создание очередного бестселлера в стиле так популярного в последнее время фэнтези. А лучше всего ему творилось на яхте. Ни качка, ни вахты не мешали. Пальцы сами находили нужные клавиши на закреплённом противоударном ноутбуке.
Поэтому споров о том, где переждать напасть, не было. Спорили только о маршруте. Дрейфовать вдоль побережья не хотелось. И наконец они приняли решение воплотить в жизнь давнюю мечту – сходить в кругосветку.
Теперь оставалось сделать необходимые запасы. С питанием и водой они особо не заморачивались – опреснителей на яхте целых два, а морская рыба в их возрасте полезнее мяса. Горючего для двух комбинированных установок (2-е турбины и 2-а двигателя типа Water Energy System (WES)) достаточно, особенно с учетом приобретенных российских модификаторов. Добавьте их в смесь дизельного топлива и обычной воды и получите горючее для турбины с параметры горения лучшими, чем у исходного топлива. Еще на 20% расход топлива сокращался за счет снижения трения при добавлении в масла опять-таки русских присадок.
Даяна посмотрела в иллюминатор. Дождь усиливался. Мысленно она попеняла Джонни – все как мальчишка – только на своем «Харлее» и передвигается. А прекратился дождь, словно в насмешку, как раз тогда, когда Джонни вернулся. «Закон бутерброда», мать его.
Выйти в море решили завтра пополудни. По сведениям береговой охраны и синоптиков погода позволяла. Пока Джонни возился с картами, Даяна смотрела очередной выпуск новостей. Когда-то она работала в одной из телевизионных компаний. Поэтому как делаются новости и как их подают зрителю, знала не понаслышке. Последнее время всё чаще её посещали мысли о том, что паника, которую умело подогревали средства массовой информации, только на руку некоторым компаниям. Доходы от продаж лекарств, и,особенно, антибиотиков и противовирусных средств выросли в разы, а производство индивидуальных убежищ стало просто Клондайком. И если бы не постоянный рост числа жертв новой болезни, то можно было предложить, что это тщательно спланированная в мировом масштабе PR-акция.
Диктор зачитывала выдержки из коммюнике ООН, а выступления медиков чередовались с заявлениями политиков и руководителей различных ведомств, и все это перемешивалось рекламой. Все как всегда. Даяна выключила телевизор и поднялась на верхнюю палубу. Завтра они уйдут в море – простор, ветер, скрип рангоута, и только они вдвоем с Джонни. И все будет хорошо.
Гронкьявик, Фарерберген, Центральное бюро Ордена “Единая Раса”…
«Миллионы жителей всего мира, ждут чуда: молятся или уповают на ученых. Но и те, кто верит и те, кто не верит в бога, ждут, что вот-вот объявят: «Противовирусная вакцина найдена!»
Нэш отложил газету в сторону.
После возвращения из России он прошел подряд две инициации и теперь возглавлял отдел информационных спецопераций. Через два дня ему предстоит инициация уже на третий уровень Посвящения. Обычно от инициации до инициации проходило довольно много времени, но, в связи с пандемией, сроки сократили насколько смогли.
Заболевшие были уже и среди членов Ордена. Что наводило на серьезные размышления. Как аналитик Нэш вроде и представлял себе картину происшедшего, но в подсознании все больше и больше ощущалась некая область неопределенности. Содержащая что-то очень важное. И он надеялся, что после инициации на третий уровень сможет проникнуть в ещё скрытые и не управляемые уголки своего мысленного бытия и понять, что его беспокоит.
А пока оставалось только ждать, наслаждаться видом заснеженного Дагелаара, и думать, думать, думать.
От размышлений его оторвал сигнал внутренней связи. Объявился куратор, не проявлявшийся уже три дня .
– Есть информация от твоих друзей из России, – голос куратора был не веселым.
– Мне зайти сейчас? – поинтересовался Нэш.
– Через полчаса, – произнес куратор не свойственным ему бесцветным тоном.
– «Странно», – подумал про себя Нэш, но вслух ничего добавлять не стал.
За всё время знакомства с куратором тот еще ни разу не показал подопечному своей слабости. И раз уж и он начал давать слабину…
Пандемия из некоего витающего над землёй призрака все больше превращалась во вполне реальную смертельную опасность. Согласно поступившей только что сводке сегодня был первый день, когда число умерших по всему миру за сутки превысило сто тысяч человек. Посеянные чей-то рукой – а в том, что новая зараза имеет искусственное происхождение, Нэш уже не сомневался – эти новые «зубы дракона» прорастали смертельным урожаем. Но что с этим могут поделать тайные общества? Смогут ли извечные враги «Другая раса», русское Братство или Орден Аватар Шивы объединить усилия перед лицом новой глобальной угрозы? Тут было над чем подумать. Присев к компьютеру, Нэш начал задавать параметры возможных моделей сотрудничества. За этим делом полчаса пролетели как одно мгновение.
[9] АНБ – Агентство национальной безопасности. Спецслужба США, занимающаяся научно-технической разведкой и контрразведкой, разработками систем безопасности в информационных сетях (включая криптографию), а также занимающаяся съемом информации с систем связи потенциальных противников и анализом информации, полученной как путем электронного шпионажа, так и из открытых источников, собираемых в спецбазы данных.
[10] Обсервация (лат. observatio наблюдение) – медицинское наблюдение за изолированными в специальном помещении здоровыми людьми, имевшими контакт с больными карантинными болезнями или выезжающими за пределы очага карантинной болезни. Является противоэпидемическим мероприятием и проводится в тех случаях, когда медицинское наблюдение (без изоляции) не гарантирует от возникновения новых случаев заболеваний. Обсервация обязательна при карантинных инфекциях (например, при чуме и холере), но по решению санитарно-эпидемиологической службы может проводиться и при других инфекционных болезнях. Она устанавливается с момента выхода обсервируемого из эпидемического очага или последнего контакта его с больным и имеет продолжительность соответственно сроку инкубационного периода болезни
[11] МНС – младший научный сотрудник
[12] ЦФО – Центральный федеральный округ
[13] угро – сокращение от уголовный розыск.
[14] СКПП – санитарный контрольно-пропускной пункт.
[15] В комплекс вооружения БМПТ входят спаренная установка 30-мм автоматических пушек 2А42 (таких же, как на вертолете Ка-50 «Черная акула»), установленный в едином блоке с ними 7,62-мм пулемет ПКТМ, два дистанционно управляемых 30-мм автоматических гранатомета АГ-17Д и имеющий четыре пусковые установки противотанковый управляемый ракетный комплекс (ПТРК) «Атака-Т».
[16] Реактивный пехотный огнемет “Бородач” от своего предшественника – одноразового “Шмеля” – отличается прежде всего тем, что он многозарядный – может выпустить очередью три заряда.
Реактивный противотанковый гранатомет РПГ-32 способен преодолевать любые созданные к настоящему времени комплексы активной защиты (КАЗ) бронетехники и пробивать до 600 мм многослойной брони.
[17] НУРС – неуправляемый реактивный снаряд. Монтируются в кассетах для ведения залпового огня по площадям.
[18] Особое хранение. Вакцина.
