У лесорубов стояла неподалеку от бара машина, вместительный «кадиллак», уже довольно подержанный, но еще вполне пригодный для небольших поездок. Дмитрий не отказался от предложенной услуги, тем более, что была дорога каждая минута. И вскоре они отъехали от бара, в сопровождении мордастого, назвавшегося Бобом, и двух его друзей – Бима и Сэма. Бим был тем самым увальнем, который напал на Дмитрия сзади. А веснушчатый парень представился Сэмом.
Городок был достаточно миниатюрный, так что они едва успели переброситься парой слов, как уже подкатили к корчме «Веселый мельник». Оказывается, в этих краях данное заведение пользовалось дурной славой благодаря необузданному нраву ее завсегдатаев. Как рассказали лесорубы по дороге, в ней ежедневно гудела местная банда недорослей, живущих на средства, вышибаемые ими из владельцев мелких торговых заведений. А тем, кто сопротивлялся платить дань, могли запросто спалить дом или устроить другие проблемы, которые потом и за всю жизнь не расхлебать. У одного из клиентов, например, таинственным образом исчез ребенок, как только отец объявил главарю недорослей, что больше платить денег не будет. Через несколько дней мальчика нашли в лесу, растерзанного волками.
Драка уже шла на улице. Дмитрий еще издали увидел Григория, окруженного стаей озлобленных молодчиков. Станичник отмахивался от них, как мог. Рубаха на нем была изодрана в клочья, левый глаз заливала кровь, стекающая из разорванной брови. Он бы, наверное, уже давно упал, если бы не СПАС, который поддерживал в нем силы и помогал отражать напор наглецов. Дмитрий вклинился в эту кучу, расшвыривая молокососов, как щенят, в разные стороны.
Лесорубы, все трое, побежали выручать Геннадия, который уже осел на колени, зажатый озверелыми бандитами у стены корчмы. Заметив, что потасовка усилилась, те из друзей молодчиков, кто еще оставались в заведении, выскочили на улицу, с шумом и криками ввязываясь в драку.
Схватив мобильный телефон, Марина спешно вызывала полицию. Дмитрий отбросил нескольких подвыпивших парней, ринувшихся на него с кулаками. Один из них замахнулся стулом, и тут же после «крыла сокола» в солнечное сплетение влип в стену и согнулся, хватая ртом воздух. Стул отлетел к дороге. Боковым зрением Дмитрий видел, что дела у Генки пошли лучше, тройка лесорубов смогла утихомирить ораву бесчинствующих хулиганов. Григорий, ощутив подмогу, тоже воспрянул духом и держался молодцом. Одинов прорывался к нему на помощь и вроде бы уже проложил дорогу. Но тут на него пошел еще один из недорослей, метя левым кулаком прямо в лицо.
Дмитрий подался всем корпусом влево, сделал незаметный шаг, уходя от удара. И, быстро развернувшись в витке, вонзил ребро левой ладони в ухо противнику. Оглушенный молодчик согнулся от боли, а Дмитрий, продолжая стремительное вращение на ноге, резко ударил его, но уже правой рукой, по затылку. Прием назывался «Цяньмэньпи даофа улэй». Поскольку при драке вполне могли присутствовать посторонние наблюдатели, да и убивать кого – то было крайне нежелательно, Дмитрий решил минимально использовать технику СПАСа и работать в системе пигуацюань – одного из лучших видов реального боя, разработанного в китайском ушу.
Вырубленный противник повалился ничком на тротуар. Между тем на Григория вновь налетела свора бандитов, как стая голодных гиен на подранка, чтобы рвать и кусать более слабого. Дмитрий ринулся к нему на помощь. И почувствовал спиной, что его нагоняет враг, чтобы всадить в спину нож. Круто развернувшись вправо, Дмитрий с размаху, как крылом мельницы, рубанул нападающего по голове. И, завершив вращение, пока тот был в шоке, ударил правым кулаком по его руке – нож со звоном упал на асфальт. И тут же, снизу-вверх, к затылку, врезал другой рукой по напряженной шее. Этот фрагмент боя назывался «Бэйши даофа улэй», что было, пожалуй, даже легче выговорить, чем название первого приема. Противник рухнул на асфальт, взбрыкнув ногами.
Боб, а вместе с ним и его товарищи, расчищали путь к Григорию с противоположной стороны. Обретя второе дыхание, Генка уложил кого – то из вновь прибывших на место сшибки и, используя стену корчмы как прикрытие сзади, продвигался к Дмитрию. Перевес россиян и лесорубов становился все ощутимее.
С утробным воем сирены подъехала полицейская машина, из которой повыпрыгивали, как мячики, накаченные парни с резиновыми дубинками и табельным оружием в руках. Но странное дело – за несколько минут до их появления вся свора гиен рассосалась неведомо куда, утащив с поля боя своих поверженных и заметно поврежденных собратьев. Полицейским достались лишь случайно втянутые в драку люди, тройка лесорубов и россияне, – одним словом, потерпевшие, а не зачинщики.
– Это я вызвала полицию, – заступилась за Дмитрия и его друзей Марина. – На них напали бандиты! Мои слова могут подтвердить хотя бы вот эти люди, – она указала на лесорубов, и те наперебой зашумели, рассказывая о случившемся.
Потом за всех стал говорить Боб, по порядку и в деталях сообщив стражам порядка все, что знал. Строгий полицейский, изобразив кислую мину на лице, попросил Дмитрия и его товарищей предъявить документы. Между тем Марина связалась по мобильному телефону с руководителем российской группы ученых, Добромиром, и тот вступил в пространные объяснения со старшим патрульной службы.
Проверив документы и не найдя ничего подозрительного, полицейские пошли осматривать машину, на которой приехали к корчме Генка с Григорием. Порывшись под сиденьями, один из копов вытащил спортивную сумку, из которой извлек сначала деревянную рукоять, затем сплетенные в «косу» сыромятные полоски крепкой кожи со странным предметом на конце.
– Что это? – спросил он у Дмитрия, показывая на плеть.
– Поводок для выгула любимой собаки, – не моргнув глазом, ответил он.
Повертев плеть и палку в руках, полицейский, наверное, что – то сообразил, потому что стал прилаживать их вместе, пытаясь соединить. С третьей попытки у него получилось, и «палка» с «поводком» превратилась в нагайку.
Полицейский хмыкнул.
– Это же холодное оружие!
– Смею заметить, что господа ошибаются, – счел необходимым пояснить Дмитрий. – До ваших действий данная вещь находилась в виде, абсолютно не пригодном для эксплуатации в качестве оружия. Она была в стадии транспортировки, и это могут подтвердить все, кто здесь находится, потому что все происходило на их глазах.
– Мы очень устали, – взмолилась Марина, обращаясь к старшему патрульных, заметив, что он уже давно заинтересованно поглядывает в ее сторону. – Если нужно, я заеду к вам в участок, когда вы пожелаете. Вот вам мой номер телефона, – она вынула из сумочки визитную карточку с витиеватой надписью. – А сейчас, пожалуйста, отпустите нас. Мои спутники не сделали ничего противоправного.
Полицейский, еще раз посмотрев на нее, приложил пальцы к козырьку своей фуражки.
– Не будем вас задерживать, миссис, – сказал очень учтиво. – Мы позвоним вам. если понадобится.
Марина наградила его обворожительной улыбкой.
Тепло попрощавшись с лесорубами, все члены российско – канадской экспедиции сели в машину. С готовностью заурчав, она пружинисто рванула с места и, врезаясь тупым носом в ранние сумерки, помчалась прочь, покачиваясь на рессорах.
Они сидели возле пламени костра вдвоем – Дмитрий и Марина, смотрели на алчущие языки пламени, с жадностью облизывающие ветки хвороста и поленья, и вели неторопливый разговор, отхлебывая из пластмассовых кружек мятный чай.
– Скажи, какими приемами борьбы ты пользовался сегодня в баре и возле корчмы? – спросила Марина, прислушиваясь к звукам, доносящимся от соседнего костра: звону гитарных струн и мягкому баритону Генки Милохина, певшему о любви.
– Это боевое самбо – синтетическая система, разработанная в России. – Он не стал говорить ей о СПАСе. – Плюс восточные единоборства.
– А какие из боевых систем тебя больше привлекают?
– В любой из них есть чему поучиться. Но, на мой взгляд, всегда предпочтительнее то, что родилось на родной земле, что передалось тебе с предками. И это вовсе не заскоки на почве расизма или, упаси Бог, шовинизма. Просто у каждого народа свое собственное мировосприятие. Дело в том, что строение полушарий головного мозга у европейцев не такое, как у азиатов. Европейцы мыслят конкретными категориями, копаясь в формулах, совершая логические построения, осуществляя сравнительный анализ и так далее. А для восточного человека на первый план выступают смысловые образы.
Это наглядно видно на таком примере, как система письма. У европейцев всего несколько десятков букв алфавита, которыми он может выразить любую мысль, создать четкую логическую систему. И даже образ «вылепливается» словами, теми же буквами. А у восточных людей все по – другому. Несколько тысяч иероглифов, и каждый имеет ряд значений, получается уже совокупность образов. Один – единственный, нужный из них, определяется чувством, интуитивно, а не логикой. Пойдем дальше.
Если мы изначально разные, то, соответственно, у нас и разное восприятие всего, даже общение с Богом у каждого свое. Поэтому и получается, что кому – то нужна икона, чтобы легче представлять себе Бога, а кто – то вполне обходится и без нее. Ученые определили, что даже цветовых оттенков глаз японца, например, улавливает гораздо больше, чем глаз европейца. То же самое и с боевыми искусствами. Я считаю, что свое нужно беречь, а из чужого брать рациональное и, главное, понятное. Чтобы не слепо копировать, а воспринимать душой. А проще говоря, узнав свое, исконное, в полной мере, следует уже на него, как на стержень, нанизывать чужое. Тогда получится единый сплав полезного и необходимого.
Марина задумчиво вычерчивала на земле какие – то знаки.
– А почему ты в драке не применил кнут? – спросила она, не отрываясь от своего занятия.
– Это не кнут. А казачья нагайка. Слыхала про такой, чисто национальный, вид оружия?
– Что – то, кажется, припоминаю. Дед рассказывал про царских есаулов. Но очень давно, и что именно, я уже не помню. Даже песню пел. «Есаул, есаул. что ж ты бросил коня.» – она попробовала повторить мелодию, но сбилась с ритма и принужденно расхохоталась.
– А что такое нунчаку, знаешь?
– О, подобной штучкой можно запросто убить человека!
– Вижу, ты неплохо разбираешься в этом вопросе, – Дмитрий снисходительно кивнул. – У восточных народов нунчаку – аналог нагайки. Но между ними существует большая разница.
– А что из них лучше?
– Каждый народ доказывает преимущества своего традиционного вида оружия, так уж повелось. И кстати, это распространяется абсолютно на все, не только на оружие, – ответил Дмитрий. – Но результаты исследований показали, что плотность, как бы это сказать, защитного кокона нагайки примерно на четверть больше плотности защитного кокона нунчаку. Кроме того, у нунчаку эта величина неравномерная.
Вообще такая плотность зависит от конструктивных особенностей оружия, ну и, разумеется, от техники владения им. А также от движений самого бойца – тут очень важно, как в момент сшибки с противником работают его ноги, туловище, руки. Техника нунчаку построена таким образом, что до семидесяти процентов перехватов связано с движением оружия за спиной. Соответственно, там и получается максимальная плотность. Именно за спиной, а не перед бойцом. Но и за спиной она наиболее высока на ближней дистанции. А нагайка формирует одинаковую плотность защитного поля как впереди бойца, так и сзади него. Следовательно, с помощью нагайки легче создать максимально плотный и равномерный защитный кокон, чем с помощью нунчаку.
– Ты говоришь о защите. А как же быть с нападением?
– В славянском боевом искусстве любая защита содержит атаку, так что это правило касается и атак. Но есть и еще одна особенность. Нагайку трудно идентифицировать как холодное оружие, если она перевозится в разобранном виде. Ты могла в этом убедиться сегодня, когда к нам хотели было, да не смогли прицепиться копы. А собрать ее с помощью специального приспособления, такой маленькой штучки, которая называется карабином, ничего не стоит. Даже неопытному человеку понадобится пара секунд, не больше.
– Неужели нагайка и в самом деле является грозным оружием? – изумилась Марина. – Ну, разогнать с ее помощью хулиганов, как коров на лугу, действительно можно. А если кто – то будет с пистолетом? Тогда как?
– Одна из разновидностей нагаек называется волкобой. И в этом нет никакого преувеличения. Убить волка можно одним ударом. Ну, а насчет пистолета. Тут все зависит от умения. Хотя, конечно, если в тебя будут стрелять со всех сторон сразу, в такой ситуации и Господь Бог не поможет.
– А чем ты занимаешься в экспедиции? – неожиданно спросила она.
– Изучаю наследие боевых искусств, доставшееся индейцам от их предков. Кстати, любому народу прежде всего следует использовать боевую систему, близкую к его генетическому и психологическому типам. У славян, например, это индоарийская система. А уж потом, как я говорил, накладывать на нее виды боевых техник, созданные более отдаленными народами. Это расширит собственные возможности и, что очень важно, поможет распознаванию того, какой системой владеет твой противник, в случае столкновения с ним в бою. Индейские системы, как выяснилось, очень близки к славянским, поэтому я с удовольствием езжу на праздники разных индейских племен и по их селениям, чтобы набрать побольше материала.
Некоторое время они сидели молча и как бы отрешенные от всего. Потом Марина придвинулась к Дмитрию и положила голову ему на плечо. У него заныло в груди. Вспомнилась Глаша, их последняя встреча. Сейчас перед ним была совсем другая женщина, и она ему почему – то напоминала хищницу, и это отталкивало его от нее. Если что – то настораживает, не следует спешить с последним шагом, чтобы потом не пожалеть о нем. Опрометчивое решение может стать роковым.
Рука Марины легла на его горячую руку, и от нее ударило током. «Опять этот разряд!» – с тоской подумал он. Такое совпадение не бывает случайным. У нее явно тяжелая энергетика, изливающаяся через край.
– Пойдем куда – нибудь подальше от костра. От мира людей в мир чудесных иллюзий и ощущений. – зашептала она влажными губами ему на ухо, и у него забегали предательские мурашки по телу.
Первое впечатление самое правильное, и о нем не нужно забывать, как бы не убаюкивали твое подсознание, не обволакивали изощренными, самыми опасными уловками. Дмитрию стоило большого труда отказаться от соблазна.
– Не надо спешить терять то, что возникает вот в такие минуты, как у нас с тобой сейчас, – мягко сказал он, отстраняясь от нее. – Эти мгновения уже не вернутся, если произойдет большее. А они, может быть, и есть самая главная ценность в жизни, потому что связаны с душами, а не с телесными ощущениями.
– Как хочешь, – она сделала вид, что не обиделась. И, снова прижавшись к нему, – прошептала с горячностью: – А если я приду к тебе ночью, заберусь под твое одеяло. И обниму. Жарко – жарко! Горячо – горячо! Что ты на это скажешь?
– Давай растянем удовольствие духовной близости. Мне кажется, что она уже почти зародилась между нами. В противном случае мы рискуем убить ее в зародыше или родить мертворожденное дитя – чувственную близость, обреченную погубить все то, что могло бы возникнуть без излишней спешки.
– Ты всегда так ведешь себя с женщинами? – у нее дрожал голос, будто она хотела расплакаться.
– Нет, не всегда, – сознался он. – Просто у меня к тебе очень бережное отношение.
Издалека донеслась легкая мелодия с оттенком печали.
Очи горькие тихо плакали,
И на плечи мне слезы капали.
– Пойдем послушаем, как поют ребята, – предложил Дмитрий и первый поднялся с места, галантно подав даме руку.
