Плотная серая мгла настырно лезла в глаза, заставляя щуриться. Но этого делать было как раз нельзя: вот-вот должен был вспыхнуть огонек разрешающего сигнала.
Нэш в который раз ощупал оба пистолета в кобурах и запасные обоймы на поясном ремне. Почему-то он страшно боялся выронить что-нибудь из снаряжения. Припасов было совсем немного: оружие, запасные обоймы, часы-непромокайка и микроаптечка. Почему курсанты экипировались часами, было непонятно: время и направление полагалось держать на голой интуиции. А точнее, с помощью биологических часов и естественного чувства направления. Тем не менее, хронометр в снаряжение входил, а компас – нет.
Впереди дважды мигнуло синим, и теперь счет пошел на секунды. Нэш, пригибаясь, перепрыгнул не то недокопанный окоп, не то обычную рытвину на просеке и рванулся вперед.
Полигон мог «порадовать» любой пакостью: от натянутой проволоки-колючки на пути к рубежу стрельбы до упрятанных в траву колышков, об которые ничего не стоит размозжить ноги – никакие ботинки не помогут. Приходилось сканировать все: и то, куда ступаешь, и пространство чуть впереди, и место, где мигал сигнальный огонек, и лес справа и слева. Даже злосчастный бугорок перед воронкой-рытвиной, за которым Нэш дожидался сигнала, и тот приходилось удерживать в поле зрения, потому что кто угодно мог появиться откуда угодно, и хорошо еще, если это будут люди.
Особых сюрпризов на пути до рубежа стрельбы Нэш так и не дождался. Зато само место оказалось весьма малопривлекательным – яма с жидкой вонючей грязью, у дальнего края этой ямы островком торчал наполовину погруженный в жижу мешок, видимо, с песком.
Нэш, не теряя времени, извлек и проверил оружие. Держа его так, чтобы не утопить, плюхнулся в грязь. Ствол, конечно, надежный и стрелять несмотря на любые загрязнения, но, как говорят в России, не буди лихо, пока тихо. Положив руки на мешок, Нэш стал ждать следующего контрольного сигнала. Вторая световая вспышка, отмечающая крайнее время, за которое Нэш обязан был добраться до огневого рубежа, возникла только спустя почти полную минуту. Теперь надо было точно отстреляться, уложившись при этом в норматив.
Первый муляж навалился на него с совсем уж неожиданной стороны – сзади. Его Нэш едва не прозевал, но все же успел перевернуться на спину и двумя выстрелами сшиб «нападающего» в грязь. Вот и компенсация за отсутствие сюрпризов на подходе.
Следующие мишени возникали уже совсем безо всякой системы: слева, справа, спереди, далеко и совсем близко, чуть ли не из-под мешка-острова, неподвижные, движущиеся, летящие и падающие. Иногда они двигались прямо к Нэшу, иногда шли по касательной, иногда неподвижно замирали. Нэш, хищно ощерившись, стрелял, стрелял, стрелял, выщелкивал пустые обоймы, вгонял на их места новые и снова стрелял, стрелял, стрелял. Вряд ли это длилось больше трех минут, но ему показалось вечностью.
Внезапно все прекратилось. Впрочем, Нэш не поверил: слишком уж просто было бы. И правильно сделал, что не поверил: справа, из темноты, полезли смутные тени. Правда, неповоротливые какие-то: хватило по выстрелу на каждую. Еще три патрона долой.
Возникший спустя буквально пять секунд протяжный свист был сигналом уходить со стрельбища дальше по маршруту. Нэш совершенно точно знал, что у него остались еще один патрон в левом пистолете и пять – в правом плюс единственная полная обойма на поясе. «Уложился», – удовлетворенно подумал он, вылезая из жижы на сушу. В то же мгновение, словно по заказу, хлынул ливень, смывая с комбинезона и ботинок противную вонючую грязь. Зато стало хуже видно и почти ничего не слышно.
В лесу хлестало не так сильно. Но, если неосторожно вломиться в переплетение ветвей, с листвы иногда срывались целые водопады. Перемещаться бесшумно никак не получалось – под ногами предательски хлюпало и утробно чавкало. Правда, дождь одинаково успешно глушил как шум, производимый Нэшем, так и звуки шагов возможных противников.
«Пожалуй, я слишком спешу, – подумал Нэш озабоченно. – Все время прибегаю на этап раньше времени, а потом жду».
Он стал двигаться медленнее, и звук его шагов сразу стал куда тише. Да и всматриваться, держать невидимый горизонт так было не в пример легче.
Путь Нэша был извилист и прихотлив. Он огибал топкие места и муравейники, держался от особо густых зарослей подальше – там легко могла таиться засада. Инструктор говорил, что среди фигурантов не только люди – эльфы и оборотни тоже порою любили поразвлечься, отточить боевые навыки. А на ком их оттачивать, как не на ушастом курсанте, для которого поле – не дом родной, а средоточие всех страхов и напастей земных?
Леску, натянутую на уровне пупка, Нэш отследил вовремя, а вот вторую ловушку чуть не прозевал. Под леску легко поднырнул, а от вылетевшего сбоку бревна еле уклонился, изрядно приложившись при этом о молодую сосенку. Сплюнув с досады, он продолжил путь, строго наказав второму, сигнальному «я» быть еще бдительнее.
До искомой полянки он добрался почти без приключений, если не считать упомянутых ловушек. Правда, пришлось еще пострелять по внезапно атаковавшим муляжам, после чего патронов в обоих пистолетах осталось всего девять. Нэш подумал: а не стоит ли зарядить ими один, а пустой выбросить, чтоб не мешал? Заодно и рука освободится. Однако не стал: из двух пистолетов стреляешь быстрее, а при специальном навыке еще и в двух направлениях сразу. И кто знает, какие мерзости таит в себе остаток маршрута.
Ветер противно завывал в кронах, будто это и не ветер вовсе, а безутешный и бездомный леший жаловался на горькую свою судьбу.
Ливень, к счастью, благополучно ушел на запад, туда, откуда Нэш стартовал часа полтора назад, вскоре после заката.
На полянке, согласно инструкции, следовало задержаться и выждать до очередного контрольного сигнала. Однако долго выжидать Нэшу не пришлось. Его вдруг мгновенно обезоружили, лишив сразу обоих пистолетов, причем он даже не сообразил как. Но, видимо это входило в программу, поскольку на Нэша пошли врукопашную, а не сразу же пристрелили.
И как же трудно ему пришлось! Нападавших было двое, один хрупкий и быстрый, точно эльф, второй помедленнее, но зато тяжелее раза в два и сильнее во все четыре. Нэш сразу понял, что спешно вырубать его никто не собирается. Наоборот, удары наносились так, чтобы причинить максимальную боль, но без переломов, вывихов, растяжений и тем более фатального исхода. Он мог только отбиваться, а контратаковать просто не успевал.
Спустя полминуты Нэш уже не сомневался: хрупкий – действительно эльф. Люди с их медлительной нервной системой такой молниеносной реакцией не обладают). Иное дело эльфы с их удивительной информационной организацией, при которой сигналы от органов чувств передаются не медленными химическими реакциями, а путем передачи электрических импульсов. Грубо говоря, у эльфов вместо нервов – аналог электрических и даже оптоволоконных кабелей. А еще эльфы они могут сами определять, какую информацию выводить из зоны сознательного восприятия, переводя в подсознание, а что оставить осознаваемым. Причем сознание эльфа имеет, по сравнению с сознанием человеком, оптимальную структуру и использует не линейную и бинарную, а более сложную нелинейную и троичную логику мышления, что позволяет обрабатывать информацию на несколько порядков быстрее, соответственно скорость движений ограничивается только скоростью сокращения мышечных волокон да сопротивлением воздуха. А мышцы у эльфов также очень быстрые за счет гораздо более высокой скорости обмена веществ и иной организации мышечных волокон.
Рукопашка прекратилась так же внезапно, как и началась. Противники вдруг перестали колошматить Нэша и, будто бесплотные лесные духи, в считанные мгновения растворились в темноте. Следом к Нэшу столь же незаметно вернулись его пистолеты. Правда, поставленные на предохранитель – так что сразу выстрелить вслед эльфу с напарником не удалось. Впрочем, может и хорошо, что он этого не сделал.
После драки кулаками не машут – так, кажется, говорят русские, идиом которых Нэш за последние недели нахватался немало.
И снова он бежал через лес, равномерно дыша и не зная усталости. Древнее знание Ордена резко расширяло возможности даже вполне обычного человека.
Километра через два (на принятые в России километры вместо привычных миль тоже пришлось перейти здесь, в учебном лагере) Нэш различил впереди красные отсветы. По мере того, как он продвигался к цели, краснота становилась все ярче, пока не стало понятно: впереди что-то горит. И горит весьма не слабо. Но маршрут вел именно туда.
Лес закончился, открылась равнина, которую перегораживала стена сплошного огня. Что там горело, не разобрать. Да это было и не важно. Что бы там ни было, а надо пройти дальше.
Комбинезон еще не успел толком просохнуть после дождя, да и материал был такой, что от недолгого контакта с чем-нибудь особо горячим вполне защищал. То же можно было сказать и о ботинках. Только голова оставалась ничем не прикрытой. Теоретически имелся шанс прорваться сквозь пламя и «буром», напролом, но это если стена огня не больше метра-двух. А она, судя по всему, явно шире.
Нэш протяжно вдохнул и расслабился, освобождая «внутреннее я». Освобождая то, что «достает» знания без помощи обычных пяти человеческих чувств.
Через несколько секунд он уже знал, что глубина огненной стены не менее двадцати метров и что неподалеку протекает небольшой ручей.
Не раздумывая, Нэш бросился вправо.
Ручей был мелкий и ленивый, течение едва заметно. В свете пламени зеленел толстый слой ряски на поверхности. А сама вода в ручье в этом месте уже успела стать почти горячей.
«Не, так не пойдет, – подумал Нэш, пряча пистолет под комбинезон, и возвращаясь метров на двадцать выше по течению. – Мы пойдем другим путем».
Для начала он вывалялся в воде, намочил голову, особенно тщательно – волосы. Потом перевернулся на живот и пополз по руслу, стараясь гнать перед собой волну побольше.
Стена пламени приближалась. Между поверхностью ручья и нижним краем огня (как, интересно – оказывается, магистры Ордена заставляют гореть пустоту, наполненную только обычным воздухом) оставался зазор сантиметров в двадцать–двадцать пять. Когда жар стал невыносим для лица, Нэш натянул ворот комбинезона аж на макушку, глубоко вдохнул, плюхнулся физиономией в ил и, вжимаясь брюхом в вязкое дно, так быстро, как только мог, пополз вперед.
Через десять секунд стало казаться, что на спине его вполне можно жарить яичницу. Еще через пять – что на самом деле он ползет в створ доменной печи, причем ручей – это выливающийся из печи расплавленный металл, а никакая не вода. Через вечность, легко уместившуюся секунды примерно в три, его чувства свидетельствовали безо всяких сомнений, что он умер, сгорел и испарился одновременно. И лишь после этого тело вдруг ухнуло в спасительную прохладу – дно отступило почти на метр вниз.
Однако он еще не одолел все двадцать (или сколько их там?) метров огненной преграды. И попробовать вынырнуть и вдохнуть – верное самоубийство. Но, к счастью, в этой протоке течение было куда сильнее, чем в ручье. И, к еще большему счастью, оно было попутным. Правда, те, кто умеет заставить гореть воздух, с той же легкостью могут и вектор течения изменить на противоположный уже через пять метров.
Но выбора все равно не оставалось. Нэш изо всех сил оттолкнулся от склизкого дна и заскользил вперед. Течение помогало. Однако то ли его ощущение глубины водной преграды было не совсем правильным, то ли огонь тоже перемещался вдоль течения: хотя он явно проплыл уже больше двадцати метров, над поверхностью воды все так же бушевало пламя. И лишь когда Нэш стал думать, что лучше уж быстро сгореть, чем медленно задохнуться, свечение вверху начало меркнуть. На самом пределе он проплыл еще вперед, сколько смог, перевернулся вверх лицом, вынырнул и пополз по руслу дальше, прочь от огня, туда, где вода становилась восхитительно прохладной, а дыхание уже не обдирало горло, будто наждачная бумага.
Приходил в себя Нэш долгих три минуты. Разумеется, уже на приличном расстоянии от огненной стены. Потом обессилено полез за пазуху – там было еще слегка влажно, хотя и довольно горячо. Достал пистолет. Пошатываясь, встал. И, так же пошатываясь, побежал дальше.
Но с каждым шагом он бежал все ровнее.
До финиша пришлось еще преодолеть напичканный ловушками лабиринт, пробиться через ров с крысами, проползти по слабо натянутому тросу над чаном с какой-то ядовитой дымящейся дрянью – отвалившийся от одежды или с ботинка кусочек присохшей грязи с шипением растворился в этой жиже буквально на глазах. Потом Нэш взобрался на почти отвесную скалу, выбирая маршрут наугад, и спустился с нее, поскольку другого пути вниз, как оказалось, не было. А спускаться куда труднее – любой скалолаз подтвердит. Довелось также отбиться от трех злющих собак, проползти по узкой трубе в комнату без окон и дверей, только с люком в полу, вернуться наружу, чтобы, прихватив с собой палку, вновь ползти в комнату и долго сбивать этой палкой с крюка в потолке подвешенный шлем, без которого не пройти было очередных ворот. Ворота открывались только при нажатии двух кнопок одновременно, а располагались кнопки так, что дотянуться до них можно было только раскинув руки широко в стороны. А шлем был нужен, потому что какой-то безжалостный кретин додумался в момент нажатия на кнопки обрушивать сверху на голову ведро с песком – хорошо еще, Нэш, прежде чем нажимать на кнопки в первый раз, догадался поглядеть вверх и, заметив край ведра, стоящего в какой-то не видимой снизу нише, не поверил, будто оно оказалось там случайно. Скорее уж случайно, по чьей то небрежности, он смог увидеть этот самый край. И тогда он вернулся к проклятой трубе, которую заметил на подходе к воротам, но тогда не полез туда, поскольку вела труба в сторону от маршрута. Теперь же прополз по трубе в проклятую комнату, увидал проклятый шлем, чертыхнулся (только в душе!) и пополз за проклятой палкой.
Ведро оказалось не бутафорским. По башке долбануло так, что без шлема отрубился бы и чемпион по разбиванию кирпичей о собственную голову. Но зато ворота открылись, и оглушенный Нэш нашел в себе силы шагнуть раз, другой и увидеть… Увидеть сразу многое.
Черту на земле и знак финиша. Сидящего у стены человека в таком же, как и Нэш, комбинезоне, только у этого человека не было шлема на голове. Голова его свисала набок, а сам человек был залит кровью, и не требовался медик, чтобы понять: шея у бедняги сломана. Увидеть инструктора, глядящего на хронометр, и кого-то в тени, у длинного автомобиля.
Нэш одолел последние метры до финиша, еще не веря, что дошел.
– Номер? – без тени эмоций осведомился инструктор.
– Четырнадцать, – Нэш, хоть и был оглушен, старался отвечать четко и бодро.
– Четырнадцать? слегка удивился инструктор. – Ну и ну! Двенадцатый и тринадцатый еще на маршруте, а четырнадцатый уже тут. Твое время – три часа двадцать шесть минут сорок одна секунда. Отличное время, курсант!
Надо же – инструктор расщедрился на похвалу! Пришло время удивляться Нэшу. Однако долго праздновать его успех инструктор не собирался:
– Патроны остались?
– Да.
Нэш хотел сказать, что патронов осталось девять, но не успел.
– Дострелить в воздух! – скомандовал инструктор.
Послушно подняв руку, Нэш послал в зенит одну за другой восемь пуль. В девятый раз пистолет лишь сухо щелкнул. Осечка. Видимо, все-таки подмок в ручье.
– Плюс восемь с половиной призовых очков, – сообщил инструктор кому-то в стороне. И снова Нэшу: – Пункт отдыха там. Свободен.
Нэш, как сомнамбула, побрел в указанном направлении.
Те, кто стоял в тени у автомобиля (а их было двое), проводили финишировавшего четырнадцатого внимательными взглядами.
– Ну? — негромко спросил один. – Что скажешь?
Второй едва заметно пожал плечами:
– А что тут говорить? Ты же сам видел, как он шел.
– Видел, – подтвердил второй и глубоко вздохнул. – Пожалуй, ты прав, Овальд. Он и впрямь готов к маршруту посложнее. Скажи, чтобы переводили во вторую группу.
