Skip to content
Яндекс.Метрика

Мы не пашем, не сеем, не строим – мы гордимся общественным строем22

(К чему приводят совещания в верхах – 3)

 

21. Итальянская республика, Сицилия, база ВВС США неподалеку от Палермо.

Войдя в помещение караульного поста, капрал Дуайт нажал клавишу вызова по внутренней связи капитана Малкони, который сегодня возглавлял охрану сверхсекретной зоны базы. Тот был регулярным партнером Реджиналда по покеру и поэтому иногда начальник смены внешнего поста базы мог себе позволить связаться с одним из офицеров, имеющих высший допуск секретности. Делать было абсолютно нечего и от скуки Дуайт решил немного потрепаться:

– Привет, Паоло.

– Привет.

– Говорить можешь?

– Да, мой напарник в сортир отошел, так что можем немного поговорить. А то со скуки подохнуть можно.

– Аналогично. Хотя у тебя то развлечение есть – такое сборище суперкаров разглядывать можно, по-моему, целые сутки.

– Да, можно фото для каталога снимать. Но руками-то не потрогаешь.

– Что, так строго?

– Видел бы ты водителей. Все словно из одного питомника. Сидят в машинах безвылазно. А когда в прошлую такую сходку наш новенький – ну ты его знаешь – у которого фамилия как у актера старых боевиков – Дудикофф, подошел разглядеть одну тачку поближе – он такой же двинутый на новинках автопрома, как и ты – то водила вылез эдак неторопливо и встал прямо перед ним. Молча. Парень попытался с ним заговорить, а тот стоит и молчит. Словно немой. А потом, если верить пареньку, так на него посмотрел, что тот ощутил – еще шаг к машине сделает – и этот монстр его убьет. Причем парнишка то не слабый – служил в спецназе в Афганистане, потом в Африке был в Либерии на спецоперации, но тут, говорит, понял, что этот водитель его по бетону размажет – и даже не вспотеет. Так что после того случая мы на это сборище мирового тюнинга смотрим только через видеокамеры.

– Сегодня что-то долго заседают.

– И не говори. Хотя тебе-то что, а у нас, пока они здесь, режим готовности уровня 2. В сортир и то посменно ходим.

– Да ну?! Ни хрена себе! Они что – все сплошь тайные советники президентов или главы оружейных концернов?

– Да хрен их знает, кто эти засранцы такие. В блоке, где они собрались, своя система безопасности с автономным электроснабжением и охрана. К какому ведомству относятся эти парни, не знет даже начальник базы. Их, вместе с персоналом этого блока привозят отдельно со всеми необходимыми допусками, они сменяются – и все. И такие же, как водители машин – словно инкубаторские. Клоны гребаные! И чем там занимаются, никто на базе не знает. Может, там лаборатория по разработке каких-то сверхсекретных технологий, а может сверхтайный бордель с особыми развлечениями для VIP-персон. Формально блок находится в прямом ведении разведуправления НАТО, но я подозреваю, что и это липа.

– И никто не пытался выяснить, что там происходит? Даже из простого любопытства.

– Был тут один такой любопытный – попробовал. Перевели его в Африку в миротворческий контингент. Откуда он и не вернулся – пропал без вести. Так что меньше знаешь – спокойнее сон. Ладно, давай, а то мой дублер из сортира идет. До встречи в клубе.

– Пока.

Пока люди наверху обсуждали непонятных визитеров, те продолжали обсуждать будущее самих людей.

Объяснения Главы Клана Рожденных под знаком Симха Гри’С’Ри того, какие методы воздействий на человеческое бессознательное реализуются в создаваемых компьютерных играх, вынесены в Специальное Приложение к Главе 6, под номером параграфа 21.

 

22. Один из московских клубов.

Жирнов опоздал, кажется, всего минут на пятнадцать, а веселье в клубе уже шло полным ходом. Народу было полно – вечер, пятница, всем хочется отдохнуть от трудов праведных. Правда, сегодня, если Владимир, конечно, не ошибался в своем знании Мичмана и его друзей-поклонников, здесь должно было твориться нечто невообразимое. И оказался прав.

Гремела музыка, пиво текло рекой, на танцполе было тесно, а очередь в туалет впечатляла. Лавируя между тесно стоявшими столиками, Владимир, слегка оглушенный громкой музыкой и ярким светом, пробирался к самому большому столу в дальнем углу зала, где, как он догадывался, и проходило бурное празднование. Догадаться было нетрудно – больше ни у одного из столиков не толпилось столько подтянутых загорелых ребят, и ни на один столик не смотрели с таким любопытством посетительницы клуба. Шумная компания трейсеров и правда выглядела в этом месте несколько неожиданно, но отнюдь не это заставляло девушек за соседними столиками забывать о своих тщедушных кавалерах и активно стрелять глазками в соседний угол. Узнав новоприбывшего, компания зашумела, из толпы послышались приветственные вопли и сразу несколько рук поднялись из массы тел в приветственном жесте. Владимир рассмеялся и, пожимая все ладони без разбора, начал проталкиваться к центру. Вскоре причина невероятной давки стала ясна – из-за столика поднялся Мичман со стаканом в руке и радостно провозгласил тост за здоровье всех ныне живущих и будущих трейсеров. Толпа радостно откликнулась, зазвенев стаканами – у кого с чем – а потом вдруг отхлынула, словно прибой.

– Куда это они? – недоуменно спросил Владимир, пожимая руку раскрасневшемуся веселому Мичману.

– Воздухом подышать. Или еще куда… Привет! А я тебя уже и не ждал сегодня.

Берсеркер хмыкнул и покачал головой.

– На работе задержался. Но не такая я свинья, чтобы к тебе на день рождения не явиться.

Мичман радостно хохотнул и снова приложился к уже изрядно опустевшему стакану.

– Ну, тогда за дружбу! – провозгласил он, одновременно наливая Жирнову пива в стоявшую рядом кружку. Тот благодарно кивнул.

Харитон просто сиял, подобно начищенному пятаку, шумно принимал поздравления и пребывал, по наблюдению Жирнова, в отличном настроении.

– Да ты просто цветешь и пахнешь, – заметил Владимир, улыбаясь. – Извини, подарка тебе не привез, некогда было домой заехать. Даже переодеться не успел.

Мичман отмахнулся, радостно разглядывая гостя:

– Да шут с ним, с подарком! Главное, ты сам явился, а то ужас, сколько времени не виделись. Переодеться, говоришь?

И только тут Харитон заметил отлично сидевший на приятеле новый «с иголочки» костюм.

– Ну ни фига себе! – присвистнул он и начал с серьезным видом загибать пальцы. – На работе все время занят, да еще в костюме… Одуреть, Володька! Поздравляю!

– Это тебя поздравлять надо, – спокойно заметил Жирнов, внутренне гордо улыбнувшись словам Мичмана.

Тут к столику подлетела толпа ребят, выделяющихся на общем фоне остальных посетителей своей какой-то динамичной пластичностью и звериной грацией, и шумные поздравления начались вновь. Мичман улыбался, пожимая бесчисленные руки и громко смеясь. Он пытался что-то отвечать на поздравления и, вероятно, смог бы перекричать всю компанию, если бы захотел, но почему-то не стал. Толпа снова схлынула, и Харитон сел на прежнее место.

– Ну рассказывай, как жизнь? Давно тебя не видел.

– Да вот, работаю, видишь. С временем напряженка стала.

Мичман усмехнулся, продолжая с некоторым удивлением разглядывать Берсеркера. Да черт… какой он теперь Берсеркер? В костюмчике за месячную Харитонову зарплату (а зарабатывал он неплохо).

– Но-но, не надо пускать пыль в глаза простым советским труженикам! – заявил он, ухмыльнувшись. – Работа, понимаю. Семья, понимаю. А выходные на что? А вечера? Мог бы заглянуть! Проведать! А то бросили меня одного. Глип, вон, и тот куда-то смылся…

И Харитон шутливо начал заламывать руки, изображая страдания всеми покинутого именинника, что, впрочем, выглядело не очень убедительно – глаза его смеялись, несмотря на притворно печальный голос. Да и снова окружившая его, чтобы присоединиться к поздравлениям, новая партия трейсеров и просто знакомых несколько мешала представлению.

Когда вокруг стало ощутимо тише, несмотря на громкую музыку, Жирнов ответил, продолжая прерванный разговор:

– Да уж! Бросили! Одинокий ты и несчастный народный любимец.

Мичман шутливо раскланялся, а Владимир неожиданно серьезно продолжил:

– А я, правда, занят был. Кроме работы я еще контраварийному вождению учился. В «Мастер-Пилоте». Слышал о таком?

Мичман тут же схватился за сердце, изображая сердечный приступ, окружающие, покатились со смеху, а Владимиру почему-то вдруг стало очень неприятно. День рождения днем рождения, но эта комедия начинала ему надоедать. Почему это Харитон не воспринимает его всерьез?

– Володька! Берсеркер! И ты! – Тем временем ораторствовал именинник. – И тебя заарканил этот безумный мир машин и дорогих костюмов! Как ты мог променять свободу передвижения на железный катафалк! Зависеть от цен на бензин, уличных пробок и светофоров! Нет! Ты меня убиваешь. Стыдись, ведь я могу не дожить до своего двадцатишестилетия, – Харитон быстро взглянул на часы и уже совсем другим тоном продолжил. – Которое, кстати, случится ровно через час и двадцать минут.

Берсеркер рассмеялся:

– Это что это ты называешь катафалком? Мою новенькую Subaru WRX 4 Turbo? Да и потом, какие светофоры и пробки? Ты что, прослушал? Я для того и ходил на курсы, чтобы уметь быстро и аккуратно добираться до места, минуя пробки!

– Ну конечно, – скептически усмехнулся Мичман. – Вот только быстроты это тебе прибавит в любом до дрожи знакомом месте. А попробуй объехать пробку по переулкам в незнакомом районе города!

– А что я, зря столько морочился с компьютерными гонками? Да после полугода ежедневных заездов по виртуальной Москве с сегодняшней-то реалистичной прорисовкой расположения всех улиц, я белокаменную знаю как свои пять пальцев!

– Чего? Хрен то! – вскинулся Харитон, неожиданно повысив голос. Несколько трейсеров, заинтересовавшиеся происходящим, окружили спорщиков. – Улицы! Прорисованные! Виртуальные! Тоже мне! Да мне сложно представить, что может быть длиннее самого короткого автомобильного пути по улицам и переулкам любого города! Тебя в школе не учили, что кратчайшее расстояние между двумя точками – это прямая!

– И это мне говорит трейсер! Человек, который является ярким примером обратной эволюции человека, желающего вернуться на пальму?!

– Да, трейсер! – гордо заявил Харитон, даже слегка стукнув кулаком по столу.

Тем временем толпа любопытных вокруг росла. Шутливый спор многих заинтересовал. И то с той, то с другой стороны слышались крики одобрения. Правда, поддерживали почему-то в основном Мичмана.

«Ну погодите же, пещерные люди», – с неожиданной злостью подумал Жирнов. А Харитон тем временем продолжал:

– Да, трейсер! Человек, который не убегает от препятствий и не пользуется идиотскими машинами для того чтобы добраться из пункта А в пункт Б! Да, трейсер! Человек, который полагается на себя и готов отстаивать свою независимость от законов механизированной цивилизации! Да, трейсер! Человек, способный покрыть огромное расстояние на своих двоих за время, которое любой гонщик потратит только на то, чтобы выехать с автостоянки на мало-мальски оживленный проспект!

– А давай забьемся! – тут же откликнулся Владимир, неприятно задетый словами Харитона за живое. – Спорим, я тебя обгоню! Выбирай место и время, стартуем одновременно и добираемся до финиша каждый своим путем, – Жирнов широко улыбнулся.

– А давай! – азартно закричал Мичман, забывшись и легко перекрикивая гул толпы и музыку. – Все слышали? Спорим на бутылку коньяка, что Человек Свободный во многих случаях в городских условиях обгонит супернавороченное механизированное чудовище!

Трейсеры поддержали спор криками одобрения и очередным тостом за Человека Свободного. Жирнов же только улыбнулся в ответ.

Вечеринка была в самом разгаре, но спустя некоторое время Владимир почувствовал себя неуютно. Торопливо попрощавшись со знакомыми, он похлопал Мичмана по плечу, еще раз поздравил с днем рождения и заявил, что ему пора бежать.

Мичман, кажется, был немного удивлен, но его внимания хотело одновременно столько народу, что долго размышлять о странностях в поведении друга ему было просто некогда. Поэтому он только махнул рукой и прокричал вдогонку:

– Про пари не забудь! Я тебе завтра позвоню, условимся о времени и маршруте!

Владимир согласно кивнул и быстро вышел из душного клуба на улицу. Перед тем как сесть в машину, он несколько секунд просто постоял рядом, касаясь рукой холодного металла, чуть ли не поглаживая любимое транспортное средство и вдыхая вкусный вечерний воздух. В последнее время, когда он слишком сильно раздражался, это поднимало ему настроение и успокаивало.

Но сейчас маленький ритуал не помог. Настроение почему-то было донельзя паршивым.

“Утро добрым не бывает… Да перестань ты трезвонить, встал я уже!”

– Выходной, называется, – сонно проворчала жена. – Приличные люди в это время десятые сны досматривают.

– Спи давай… Алё, – Владимиру почему-то совсем не хотелось выслушивать ворчание законной половины – он был свято уверен, что звонили с работы.

– Салют, Берсеркер! – в трубке, как ни странно, раздался весёлый голос Мичмана. – Просыпайся, труба зовёт!

– Какая труба? Мич, ты? Ещё не напраздновался?

– А ты ещё не проснулся, что ли? Позор! Девятый час! Про спор-то уже забыл, небось? Подъём, а то вся жизнь пройдёт мимо.

Вчерашний спор? Ах, да, что-то такое припоминалось. И это “что-то” пробудило неприятное ощущение: задетое за живое самолюбие. Ну, скажите пожалуйста, кто сейчас, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, бросит четырёхколёсного друга заради сомнительного удовольствия скакать через наши российские канавы на “одиннадцатом номере” – своих двоих? Человек тем и отличается от обезьяны, что давно спрыгнул с ветки на грешную землю.

– Вот пристал, – бурчал Жирнов, прошлёпав босиком до компьютера. – Мич, ты зануда и садист в одном флаконе. Выспаться не даёшь… Ладно, уговорил. С кем и как – уже ясно. Осталось определить, где и когда.

– Ты этот спор затеял, тебе и карты в руки, – голос Мичмана был неприлично бодрым для именинника, всю ночь отмечавшего годовщину своего появления на свет. Владимиру почудилась в этом скрытая насмешка. Он хорошо знал друга. Знал, что насмехаться над кем-то, тем более, намеренно унижать, он не умеет в принципе. Но вот привязалась мыслишка…

“Я вам покажу, кто тут человек разумный!..”

На экране компа засветилась карта, выбранная методом «научного тыка». Неплохо, неплохо. Район знакомый, хорошо наезженный. В выходной пробок должно быть по минимуму. Но даже если будут, что с того? Справимся.

Владимир нехорошо усмехнулся, краем глаза углядев своё отражение – чёрт, сейчас же бриться.

– Карты, говоришь? – хмыкнул он в трубку, посылая результат своих изысканий на принтер. Несчастный гибрид утюга и печатной машинки от Хьюлетт-Паккард, просыпаясь, жалобно заныл холодным валом. – Будут тебе карты, с островом сокровищ и пиастрами. Стартуем у станции “Спортивная”. Ну уж тогда ради честности точку финиша выбирай ты – только, чур, не ближе полукилометра.

– Хорошо, тогда финиш на улице Косыгина, у двадцатого дома. В курсе, где это?

– Найду. Только давай отложим твой разгром до завтра – и то раньше пяти вечера не вырвусь.

– Идёт. Значит, завтра в пять у “Спортивной”.

– Готовь коньяк, Мич, я не отступлю.

– Поглядим! – совсем весело крикнул Харитон, и трубка разразилась короткими гудками.

– Поглядим, – автоматически повторил Владимир, каким-то краем сознания удивляясь непонятной злости, проснувшейся сегодня чуть ли не раньше его самого.

“Поглядим, – думал он, за полчаса до условленного времени следующего дня выводя своего “стального коня” из гаражного комплекса,. – Не знаю, в чём тут дело, Мич, но сегодня явно не твой день. Я собираюсь победить, и точка”.

Жирнов не без удивления прислушивался к собственным мыслям. Раньше… Раньше ему бы в голову не пришло вот таким, макаром выяснять, “кто круче”. Сказывались, видно, престижная работа, пресловутый “дух конкуренции”, пропитавший этот мир со времён Каина и Авеля, неожиданно прорезавшееся мужское самолюбие. Или всё это вместе взятое, нарезанное кубиками и тщательно смешанное с тонким, едва ощутимым желанием доказать всему миру – я самый лучший! У меня крутая тачка и никому, никакому Харитону не под силу тягаться с этим чудом цивилизации!

Ох, какая ж ты не близкая, неласковая,

Альпинистка моя, скалолазка моя!

 

– хрипел в динамиках акустической системы Владимир Семёныч Высоцкий, уже в который раз сообщая радиослушателям историю непростой любви к простой советской альпинистке. Жирнову эта песня сегодня почему-то не нравилась. Пощёлкав сканером частот, вышел на станцию, где грохотало забойное техно, поморщился, и выключил приёмник вообще.

А настроение, с которым он притормозил у метро “Спортивная”, вполне можно было описать одним словом. Коротким, ёмким, но мало подходящим для разговора “приличных людей”.

Он приехал минут на десять раньше срока, и тайно рассчитывал, что Мичман ещё не прибыл. Но Мичман, к его плохо скрытому неудовольствию, уже прибыл, и наблюдал за компанией оторвиголов, носившихся по улице – надо же! – на горных велосипедах. Жирнов без особого энтузиазма покинул удобный салон и поздоровался с пошедшим навстречу Мичманом.

– Орлы, – того явно разбирал смех, когда юные велосипедисты пытались поразить прохожих в самое сердце стоянием на переднем колесе. – Ещё немного так покатаются – и они мои.

– Врач в каждом человеке видит пациента, а трейсер – трейсера, – отшутился Владимир, пытаясь хоть так поднять настроение. – Ну, Мич, не передумал ещё?

– Никак нет, – тот улыбался во все тридцать два. – Ладно, чего тянуть кота за одно место? Седлай своё железное “не роскошь, но средство передвижения”, и поехали! Если не боишься за свою старушку, конечно.

– Не дрейфь, моя гнедая борозды не испортит, – снова попытался отшутиться Владимир, но вышло почему-то совсем не смешно. Скорее, угрожающе.

“Володька, ты ли это? – Харитон проводил его цепким взглядом. – Блин, да неужто тебе так важно победить в этой дурацкой гонке? Нет, что-то тут не так. Очень сильно не так…”

“Субару” мягко, почти бесшумно – только покрышки по асфальту прошелестели – отъехала от стоянки, а Харитон махнул по тротуару. Напрямик.

Что ж, уговор дороже пива. Гонка – так гонка.

“Он проиграет. Понимает, что проиграет, но всё равно согласился. Почему?”

Жирнов лихо вывернул “Субару” на Хамовнический вал. Сильно гнать машину не стоило: движение на улице ровное, без заторов. Осталось лишь поймать “зелёную волну” и наслаждаться жизнью, ощущая себя венцом творения.

“Интересно, о чём сейчас думает Мичман? Наверное уже жалеет, что ввязался…”

Если бы Владимир был немножко меньше зациклен на своём моторизованном превосходстве, и вспомнил собственные трейсерские подвиги, то не думал бы о Харитоне столь легкомысленно. Хотя бы потому, что, штурмуя препятствия, трейсер меньше всего расположен к философии. Философствуют потом, когда цель достигнута. Если же растекаться мыслью по древу во время штурма какого-нибудь высотного здания, то так недолго растечься мозгами по асфальту. Сосредоточение – основа не только восточных боевых искусств. Но сегодня, видимо, что-то такое носилось в воздухе. Владимир нервничал, только не мог понять, почему. А нервничать за рулём не менее опасно, чем заниматься философией, взбираясь без страховки по стене на двадцатый этаж.

Он легко обошёл серенькую “Ауди” и парочку реликтов отечественного производства, не без насмешки подумав – мол, на таких вёдрах приличные люди уже давно не ездят. Но стоило ему чуть расслабиться, как случилась первая неприятность. Во всяком случае, он расценил это именно так. Одно из “вёдер” вдруг вильнуло, выруливая на левую полосу. Пришлось сбрасывать скорость. Из-за этого он выпал из графика, и очередной светофор, будто издеваясь, мигнул жёлтым, а потом и вовсе красным.

“Твою мать…”

“Субару” от резкой остановки села носом вниз.

Жирнов выстукивал пальцами по баранке нетерпеливую дробь. “Чёрт знает что. Это проезжая часть, а не бульвар, где каждый бредёт, куда ему вздумается. Есть же правила, туды вас в качель!..” И тут же поймал себя на мысли, что принимает шутливую гонку слишком близко к сердцу. Но… он не успел как следует прислушаться к этой мысли. Она то ли сама уползла куда-то в тёмный уголок, то ли её что-то туда оттеснило. А то, что оказалось вместо неё на “переднем плане”, говорило… нет – нашёптывало: ты добился успеха в жизни, и они тебе завидуют. Не могут не завидовать. Ты лучший. Ты должен им это доказать. Ты должен быть первым всегда и везде.

Светофор сменил гнев на милость, и поток машин стронулся с места. И первой, словно со старта ралли, ушла на трассу «Субару» Берсеркера.

 

23. Москва, один из исследовательских центров Братства.

Дверь из бронестекла скользнула в стену как всегда с заметным опозданием, не принимая во внимание быстрые шаги посетителя. Пол чуть улыбнулся и, притормозив, чтобы не врезаться в не уступающую по прочности легированной стали прозрачную плиту, быстро прошел дальше по коридору. Миновав пост охраны, на котором кроме проверки документов, ему пришлось пройти тест сетчатки, голоса и спектра мозговых излучений, он легко взбежал на третий этаж и прошел к знакомой двери. Звучный голос Северцева он услышал еще не доходя до кабинета. Что показалось ему странным – все помещения в этом здании были звукоизолированы и оснащены контурами защиты от прослушивания. «Наверное дверь забыли закрыть», – подумал Пол и на секунду сбавил шаг, раздумывая, стоит ли прерывать Ярослава. Подойдя к действительно оказавшейся не захлопнутой двери, он приоткрыл ее пошире и заглянул внутрь кабинета, где Северцев объяснял что-то сотрудникам аналитического отдела. Заметив посетителя, Северцев, поняв, что дверь не была закрыта, на мгновение нахмурился и грозно зыркнул на того из сотрудников, кто, видимо, пришел последним и не закрыл за собой дверь до конца. После чего Ярослав махнул Полу рукой, приглашая войти, и тот, тщатнльно закрыв дверь, проскользнул в угол в свободное кресло.

В комнате собралось несколько человек, с которыми Пол был хорошо знаком. Он улыбнулся им, но, судя по всему они были или и впрямь очень заняты, или как минимум делали такой вид. И в ответ на приветствие Пол удостоился лишь быстрых кивков.

Устроившись в кресле, Пол сосредоточился на том, что объяснял коллегам Северцев. П началу Ярослав объяснял присутствующим  текущие задачи, но увлекся, как с ним часто случалось, и стал говорить о том, к чему пришли на совещании руководители Братства. Впрочем, сотрудникам аналитического отдела полезно знать кое-что из того, о чем недавно говорилось в «Заимке». Полу нравилось, как Ярослав излагает свои мысли – ни один пример или цитата не были лишними.

– Мы знаем, что с конца 20-го века Предтечи через своих приспешников в целом ряде стран, включая Россию, организовали внедрение в массовое сознание людей стереотипов, которые по прошествии двух, максимум трех поколений, то есть, в течение первой половины XXI века, должны привести к резкому снижению мотивации на созидательный успех, – Ярослав заметил заинтересованный взгляд Пола из угла комнаты. Вот уж, действительно, благодарный слушатель.

– Конспективный обзор сложившихся на сегодня тенденций социального и ментального развития общества, проведенный, кстати, вашими коллегами – двумя независимыми группами аналитиков Братства с учетом мнений таких учёных, как К. Лэш, С. Сонтаг, Ж. Эллюль, Ф. Джемисон, позволяет сделать вполне определенные и, увы, неутешительные выводы. Современные масс-медиа транслируют мифы, на базе которых утверждается консьюмеристская23 ментальность, познавательный порог которой, и без того не высокий, искусственно занижается до совсем предельных величин под предлогом удовлетворения самых примитивных вкусов. Развивается подражательное, фетишистское, идолопоклонническое – по своей сути восприятие действительности, характеризуемое упрощением и многократным повторением одних и тех же, только поданных в разной «упаковке» образов, эпизодов, сюжетов. Это способствует созданию инфантильной личности, чья сознательная деятельность направляется не на самосовершенствование, а на слепое и бездумное копирование внешности и поведенческих инстинктов, навязанных с помощью информационного воздействия кумиров. Да вот, хотя бы, яркий пример, – Северцев нажал пару кнопок на лежащем передним на столе пульте – и посреди комнаты развернулся виом24, на который транслировалось тоже изображение, которое выводилось на монитор слежения с одной из наружных камер.

Рабочие на противоположной стороне улицы устанавливали рекламный щит, который можно было бы увидеть и в окно, не будь оно сейчас закрыто специальными жалюзи и шторами.

– Вот посмотрите, какую чепуху приходиться видеть людям каждый день по дороге на работу и обратно домой – сказал Ярослав, указывая на плакат. – Мне тут в голову пришел элементарнейший пример того, что наша современная цивилизация не только эволюционирует, но и деградирует в некоторых вопросах. Ну, вот сами посудите – представим гипотетическую ситуацию – завтра в мире не станет крестьян (фермеров), ученых и инженеров, рабочих и даже менеджеров. Жить сразу станет если и не совсем невозможно, то весьма хреново. Если же исчезнут вдруг всякие композиторы, поэты, певцы, продюсеры, режиссеры, промоутеры, артисты, да, чего уж там, даже любимые мною спортсмены и писатели – то, в общем то, ничего особо страшного для мира не случиться – никто не умрет и никаких сбоев в деятельности инфраструктуры цивилизации не произойдет! В связи с чем вполне очевиден вопрос – а почему же и, главное, ЗА ЧТО, скажем, самый минимальный годовой контракт с баскетболистом, принятым в самый последний европейский клуб составляет не менее 90 тысяч евро? – Спокойный, «лекторский» тон исчез, речь стала живее и экспрессивнее. Пол улыбнулся. Именно в такие моменты слушать Северцева было интереснее всего.

– Можно, конечно, сказать, что у спортсменов нагрузки на тренировках ого-го какие, плюс риск травмы. Да, это есть, но… Но тренируются они все равно не более шести часов в день, выступают в среднем не более 3-х часов в день, – Ярослав снова говорил спокойно, как будто смакуя каждую фразу. Его низкий, приятного тембра голос заполнял комнату, как будто гипнотизируя слушателей.

– А риски травм они страхуют, – уже совсем мягко говорил тем временем Ярослав. – Впрочем, срок активных выступлений короток и поэтому эти деньги можно еще хоть как-то оправдать тем, что это сразу и зарплата и пенсия.

– Но вот чего я не понимаю вовсе, так это того, почему какая-нибудь даже не «звезда», а «звездюлька» из певцов или киноактеров получает гонорары в таких же, а то и больших размерах, чем спортсмены, – продолжал Северцев. – Репетиции у них длятся часа по три-четыре максимум, плюс еще часа четыре максимум концерты на большой ли сцене или в клубах – и все. В то время, как инженер, создающий, скажем, новые технологии мобильной связи или ученый-микробиолог, разрабатывающий способ лечения СПИДа или лихорадки Эбола, получают меньше! Малые и средние предприниматели за такие деньги тоже должны впахивать, да еще как. А биржевому инвестору при невысоких временных затратах приходиться рисковать своими деньгами.

Можно, конечно, сказать, что, у актеров, певцов и спортсменов талант, за который им и платят. Но давайте еще раз представим себе мир, в котором их всех вдруг разом не стало со всеми их талантами – и что, общества и государства без всех этих паяцев не смогут нормально жить? Смогут без проблем! – Северцев снова распалился. Слушатели затаили дыхание, предчувствуя новый поворот в его рассуждениях.

– Так что, как говориться, талант таланту тоже рознь – если пропадут люди, являющиеся носителями одних талантов, то наша цивилизация буквально рухнет и быстро деградирует. А если пропадут носители других талантов – то вполне переживет потерю. Но, почему-то, вторые чаще всего ценятся в нынешнем мире гораздо выше первых! Вот и получается, что наша цивилизация сейчас словно поражена безумием! Ведь раньше комедиантов и циркачей (т. е. спортсменов-профессионалов) запрещали даже хоронить на общем кладбище, поскольку считали презренными лицедеями и изгоями, не способными ни на что более полезное для общества, чем надрывать горло, прыгать по сцене и пытаться доказать, что человек все еще может поспорить с обезьяной в том, кто выше прыгнет, дальше кинет и быстрее пробежит. А сейчас они в почете и являются объектами подражания для значительной части молодых людей. Разве для реального, а не эфемерно-виртуального развития цивилизации это правильно?

Конечно, артисты, спортсмены, писатели, а также промоутеры, режиссеры, импрессарио и т. д. и т. п. способствуют обращению информации и поэтому их ценность в информационную эпоху возросла. Но к наполнению информационных потоков действительно важными данными или способствующими выживанию и дальнейшему развитию цивилизации поведенческими примерами все эти деятели не имеют ровным счетом никакого отношения. С их помощью производится не реальная информация, а ее иллюзия в форме информационного шума! Так что и с точки зрения информационной парадигмы развития сверхдоходы паяцев и профессиональных спортсменов ничем не оправданы! Насколько же должна быть велика ущербность психики большинства людей, вызванная навязыванием им искусственных ценностей, что они готовы платить из своего кармана суммы, позволяющие артистам и спортсменам попадать в списки богатейших людей мира. А кому выгодно, чтобы множество людей готовы были платить из своих заработанных тяжелым трудом денег суммы, позволяющие горлодерам и жопотрясам получать свои фантастические гонорары. Есть, конечно, от них некоторая польза потому, что они способствуют сосредоточению денге, распыленных среди множества людей, упрощая тем самым государству сбор налогов. Но… Но цена за это слишком завышена!

Пола столь резкая оценка полезности представителей творческих профессий немного смущала. Нет, не то, чтобы он считал Ярослава неправым, но все же столь необычное отношение к признанным «властителям дум» казалась несколько предвзятым. Однако стоит посмотреть на происходящее в современном обществе отстраненно, с чисто логической точки зрения – и правда окажется на стороне Северцева.

– А может дело в том, что людьми, у которых в сознании произведена подмена реальных жизненных ценностей на виртуальные, легче управлять и манипулировать? А именно артисты и спортсмены как раз и воплощают эти самые виртуальные ценности как на экранах и спортивных площадках, так и, увы, зачастую, в реальной жизни. Тогда понятно, кому это выгодно. И стоит задуматься о том, как этот очевидный перекос в восприятии жизненных ценностей можно исправить! Чтобы люди увидели, что труд микробиолога, инженера, фермера и даже менеджера (организующего реальные, а не виртуальные потоки информации, важные для дальнейшего развития цивилизации) заслуживают большего вознаграждения, чем разного рода горлопанства, лицедейства и даже надрыв сил спортсменов!

Ярослав на секунду остановился, чтобы перевести дыхание. Похоже только Пол, сидевший в углу, судя по всему, уже понял, к чему он клонит. Остальным же придется все эти мысли еще разжевать. Поэтому Северцев сел в стоящее рядом с его столом многофункциональное кресло и вывел на виом подготовленные им материалы.

Часть разговора, в которой разъясняется, какие мировоззренческие мотивы и философские идеи могут использоваться Предтечами в создаваемых ими компьютерных играх, вынесена в Специальное Приложение к Главе 6 под номером параграфа 23.

Встретившись взглядами, оба Посвященных высшего уровня увидели в глазах друг друга безмерную усталость и печаль человека, чей мир, несмотря на все его отчаянное сопротивление, грозит полететь в тартарары. Но пока еще было в этих взглядах и другое – холодная бесстрастная решимость воинов, готовность до конца сражаться за свои идеалы.

 

24. Москва, Лужники – Комсомольский проспект.

Мичман уже давно не обращал внимания на любезные пожелания провалиться к чёртовой бабушке или сходить по известному адресу, который частенько пишут на заборах. Водители – народ эмоциональный, особенно когда перебегаешь дорогу перед капотом их машины. В такие моменты в нём просыпался мальчишка-хулиган, и хотелось немного проучить этих серьёзных дяденек, прочно – не выковыряешь – усевшихся за баранки своих четырёхколёсных монстров. Человек, по мнению трейсера, рождён быть свободным, а вместо этого заточает себя в тюрьмы квартир, офисов, машин… Но это еще ничего – в конце концов и в четырех стенах можно быть свободным. Гораздо хуже, когда человек становится пленником самого себя.

Подразнив водителей на Хамовническом, Мичман легко, будто не заметив, перемахнул через ограждение и побежал к Лужникам. Теперь у него было несколько минут, чтобы поразмыслить над ситуацией. Глупой её бы не назвал только тот, кто не знал Берсеркера. Да, мужик – отменный программер. Да – победитель геймерской олимпиады. Да – добился в жизни кой-какого положения. Машину завёл, дорогие пиджаки. Престижная работа, и всё такое. Семью же кормить надо. Но Володька, тот самый Володька, которого он давно знал, никогда не рвался доказывать, что он лучший. Тем более друзьям. Друзья и так были в курсе. “Тогда зачем огород городить? Что он хочет этим сказать?” Где-то параллельно мелькнула ещё одна мысль: «Глип-то пропал. Вот кто мог бы дать дельный совет»… За этими размышлениями Харитон промчался до входа в Лужники. Здесь он перелетел через закрытые турникеты, лихо перемахнул через заборчик, ограждающий газон и помчался между деревьев. Сейчас будет не до размышлений, нужно верно выдержать азимут до метромоста, иначе придётся чесать по набережной лишние пару сотен метров. А это потерянное время.

“Воображаю, что будет, если Берсеркер проиграет”.

Лично ему было ни холодно, ни жарко от того, выиграет он этот забег или проиграет. Воскресенье, солнышко светит, воздух не так загажен, как в будние дни, лишняя тренировка никогда не помешает – отчего бы не пробежаться по городу? Потому, наверно, ему сейчас так легко. Свобода передвижения? Нет, трейсер понимает под словом “свобода” нечто большее. Хотя бы свободу от загородок, которые существуют больше в головах, чем на улицах… “Неправ Володька. Сто и один раз неправ. Мы не стремимся снова забраться на пальму. Мы… не хотим жить в клетках”.

И, невольно улыбнувшись этой мысли, Харитон без особых видимых усилий “взял” ещё одну высоту – сетчатый забор какой-то небольшой стройки, судя по разрытой канаве – ремонта то ли теплотрассы, то ли магистрали водоснабжения. Набежав по диагонали на кучу земли, он толкнулся от лежавшего на ее верху деревянного щита и прыгнул на ту сторону канавы. Приземление вышло жестким и его пришлось погасить в кувырке. «Наверняка куртку испачкал», – мимолетом подумал Мичман, но мысль сразу же улетела – в конце концов, некоторые загрязнения на одежде трейсеров были неизбежной платой за право и возможность двигаться так, как им хотелось – по прямой.

“Интересно, а смог бы Штирлиц уйти от “хвоста”, если бы в Берлине сорок пятого кругом понатыкали светофоров?.. И было бы столько же машин…”.

Нервы, нервы… Каждый километр по этой чёртовой трассе стоил Жирнову не меньшего метража тех самых клеток, которые, если верить расхожей медицинской легенде, не восстанавливаются. Раньше он как-то не задумывался над тем, сколько в Москве водителей, коим правила не писаны. Инструктора “Мастер-Пилота” упоминали, конечно, о грубой реальности уличного движения, но старались акцентировать внимание на способах избежать аварийных ситуаций. В конце концов, их курс и не был рассчитан на обучение стрит-рейсингу в смеси с ралли. А Берсеркер сейчас занимался именно этим.

Так, подъезжаем к мосту, значит пора перестраиваться в правый ряд и готовиться к повороту. Там можно будет немного расслабиться. Мост – не кружево переулков в историческом центре. Владимир усмехнулся. Покосился на зеркало заднего обзора. В хвост ему пристроился крутой джип, а справа так и норовил подрезать микроавтобус с логотипом мебельной фирмы. “Фиг вам!” Жирнов поднажал на газ… и тут же, выдав пару сакраментальных словечек, вынужден был резко затормозить.

Авария, будь она неладна. Почти у самого въезда на мост! Как теперь это объехать, блин? Назад, потом на набережную и по ней до другого моста, а там на Косыгина с другой стороны и развернуться уже на развязке прямо перед домом 20?.. Чёрт, поздно: сзади, почти касаясь бампером, его подпёр тот самый навороченный джип. Этот «танк» только на танке и объедешь. Настоящем, боевом.

Чёрт, трижды чёрт…

“Какие светофоры, какие пробки? – Владимир с кривой усмешкой вспомнил свои давешние рассуждения. – Гладко было на бумаге”.

Ситуация была из тех, что случаются сплошь и рядом уже добрых лет двадцать, если не все тридцать. Две маршрутки не поделили полосу, и теперь, перегородив проезд своими желтыми “тушками”, создали внушительную пробку. И какой юморист соизволил обозвать эти чудеса машиностроения микроавтобусами?.. Водители маршруток выясняли отношения, пассажиры тоскливо поглядывали в окна, предвкушая пешую прогулку через мост, владельцы попавших в пробку авто тихо матерились – сзади их поджали вновь прибывшие, теперь ни туда, ни сюда. Некое оживление внесла патрульная машина ГИБДД. Опытные в таких делах милиционеры, плюнув на всё, включили мигалку с сиреной и подъехали к месту происшествия по встречной полосе. С их прибытием перепалка водителей маршруток вспыхнула с новой силой.

Оценив обстановку, Владимир понял: ещё немного, и пробка образуется уже на встречной полосе, перекрыв последнюю возможность проскочить мост без получасовой задержки.

“Я трейсер или не трейсер?”

Он опять нажал кнопку аудиосистемы – и о чудо, словно сама Судьба подала ему знак – из динамиков раздалось нечто, полностью соответствующей моменту. Вывернув звук на максимум и ткнув на кнопку записи (хороший мотив, потом можно будет перегнать на комп), Владимир в этот миг словно стал воплощением сути своего прозвища. «Субару» буквально прыгнула вперед. Милиция отреагировать не успела. Нарушитель самым наглым образом вильнул из левого ряда на встречную и проскочил у них под самым носом. Впритирку к их «Форду». Первым посылом этих «корсаров автодорог» было немедленно рвануть вслед и наказать нахала. А впрочем… Никто ведь не пострадал, кроме их ментовского самолюбия? Никто. Если бы номер нарушителя значился в базе данных по последним угонам или иным преступлениям, компьютер уже выдал бы сигнал тревоги. А так – чего напрягаться и пускать пар из ушей? Найдут лихача позже, и с огромным удовольствием выпишут офигенный штраф. А то и права заберут.

О возможном штрафе и отборе документов Владимир в этот миг не думал. Его нынешний заработок позволял отнести дорожные издержки и традиционную мзду милиции к мелким карманным расходам. К чёрту олимпийский принцип. “Главное не победа, а участие”, – эту нелепость наверняка придумал проигравший. В утешение таким же, как он, неудачникам. Главное – победа. Иначе зачем всё это? Зачем прогресс, компьютеры, автомобили?

“В самом деле – зачем?”

Эта мысль… Будто мокрой тряпкой по лицу. Владимир встряхнулся. Вредная мысль, оставив неприятный след, снова уступила место желанию непременно и обязательно победить. Ничем рациональным, кстати, не объяснимому желанию. Да и динамики ревели, поддерживая его настрой:

Я – король дороги!

Я – король от Бога!

В ад или рай,

Сама выбирай.

 

Жить как все мне скучно,

Мне и смерть игрушка.

Скорость в крови,

Удачу лови!25

Группу, исполнившую некогда этот шедевр хэви-металла, Владимир не знал. Но слова и ритм песни пришлись в тему. «Можно будет по приезду включить вновь, уже в записи, и подразнить проигравшего Мичмана», – мелькнула мысль, когда он подъехал к середине моста.

“Подразнить?”

Да, да. Пусть знает своё место, неандерталец.

“Пусть знает своё место”.

Теперь, после его наглой выходки, из-за которой менты обязательно впаяют штраф, Владимир окончательно плюнул на приличия и цифры на спидометре уверенно ползли уже к отметке 105. А его так и подмывало еще прибавить газу. Жаль, нельзя. И не потому, что кругом установлены милицейские системы слежения, автоматически определяющие скорость, а потому, что впереди в основном ползут скоростью шестьдесят, максимум восемьдесят кэмэ законопослушные граждане и маневрировать между ними даже на этой скорости уже проблематично. А ему некогда попадать в аварию.

Дисплей спидометра соблазнительно помаргивал едва заметной зеленоватой подсветкой, но цифра “110” там так и не появилась.

Если бы не грохот поезда метро, мчавшегося по мосту, лучшей прогулки нечего было бы и желать. А что? Поезд пронёсся и трейсер остался наедине с рекой и небом. Небом настолько чистым, что даже не верилось. Город, всё-таки, выхлопные газы и прочие прелести цивилизации. Река же, хотя и не могла похвастаться такой же чистотой, тоже навевала покой – только едва заметная рябь превращала отражение неба в зыбкое, живое зеркало. Мичману так и хотелось повторить за героем известного старого фильма: “Лепота!” Совсем раствориться в этом лазурите – сверху зеркально чистом, снизу подёрнутом бликами – не удавалось лишь оттого, что с обоих берегов доносился ровный низкий гул. Дыхание мегаполиса. Эти звуковые стены в безветренную погоду можно было бы даже увидеть. Но сейчас поддувал лёгкий ветерок, донося с близкого берега едва различимые, и все-таки ощутимые даже здесь запахи разогретого асфальта и выхлопных газов…

Встречный поезд пронёсся, когда Мичман уже подбегал к лесенке. Теперь вниз, не сбегая, а буквально слетая по ступенькам с опорой на перила. И направо. Именно направо, иначе придётся потом кружить… Воробьёвы горы. Самое то, чтобы показать себя во всей красе… Что это за сооружение, теперь, наверное, уже никто не помнит. Бетонный короб демонтированного то ли подъёмника для лыжников, то ли эскалатора. В любом случае оно давным-давно заброшено. “Странно, почему его до сих пор не снесли?” – Харитон, недолго думая, рванул наверх через конструкции этого памятника старины, цепляясь за проросшие местами прямо сквозь бетон деревья, вспоминая слова старинной песни: «Отставить разговоры, вперед и вверх, а там… Ведь это наши горы, они помогут нам! Они помогут нам!»26

 

25. Итальянская республика, Сицилия, база ВВС США неподалеку от Палермо.

Гри’С’Ри сделал паузу и посмотрел на возглавляющего совещание Главу Клана Рожденных под Знаком Рави. Старейший Рух’И’Джи согласно кивнул:

– Анализ действий, связанных с влиянием на человечество через подрастающее поколение, используя для этого компьютерные игры и глобальные сети, проведенный нашими лучшими Расплетающими Узлы и аналитиками, показал, что этот путь весьма перспективен для дальнейшего распространения нашего влияния на людей. Но не стоит расслабляться – в последнее время наблюдается снижение глубины развертки Слоев Реальности, причины которого пока не понятны даже лучшим из Расплетающих Узлы. Поэтому в Сплетенном нами Узоре Событий возникает все больше неопределенностей и возмущений. Похоже, что у людей происходит усиление Положительной интенции Взаимосозерцания. И хорошо, если этот процесс спонтанен, а если их тайные общества нашли-таки силы и методы делать это сознательно – что тогда? Будем ждать, пока опять найдется кто-то, кто сможет достичь Уровня одного из Воплощений Первопричины и вызвать очередное Возмущение метрики высших слоев континуума? Тем более, что как минимум один потенциально способный на это человек есть – и, увы, входит в самое закрытое для нас тайное общество Младших – это их Братство Стоящих у Престола. Неужели нам мало одного раза, приведшего к тому, что человеческие тайные общества узнали, что мы не исчезли с лица Земли и все еще существуем? А тут еще угроза доставки с Марса и активации этого артефакта Помнящих Истину, о свойствах которого нам, кстати, тоже до сих пор не удалось узнать ничего определенного. Так что, возможно, план опережающего внедрения наших ментальных и поведенческих шаблонов в подрастающее поколение людей может оказаться нашей последней надеждой не только на усиление нашего могущества, а и, в случае нашей гибели, да не допустит этого Великий, на возрождение если и не нас напрямую, то наших Духа и Сознания. До чего, впрочем, доводить не хотелось бы!

Гри’С’Ри торопливо кивнул, внутренне радуясь тому, что его доклад возымел такое действие и обсуждаемый план дальнейших действий получил столь внушительную поддержку. Воодушевленный этим, он продолжил уже с большей уверенностью:

– Именно для того, чтобы не довести развитие событий до крайностей и не позволить людям первыми найти и использовать потенциально сильных паранормов среди подрастающих поколений, мы должны искать и находить их первыми – и переделывать их психику под себя, делая их исполнителями наших планов. Мы должны манипулировать миром людей таким образом, чтобы привести его к нужному нам состоянию. Многое в данном направлении уже сделано. Человечество неотвратимо идет к тому, чтобы уничтожить собственную среду обитания, заменив ее техническими средствами и создавая все более безжизненные, а также бездуховные среды обитания, управлять которыми, разумеется, нам будет гораздо проще. Более того, мы стараемся приучить пользователей наших игр к мысли, что бесприродный мир – не такое уж и плохое место для жизни. А если следовать некоторым принципам – НАВЯЗАННЫМ НАМИ принципам, то даже и очень хорошее!

Рух’И’Джи жестом остановил его и после недолгого молчания сказал:

– Не стоит повторяться. Думаю, присутствующие уже уяснили себе, что именно вы планируете внушать людям в наших играх. Теперь нам хотелось бы услышать о новых проектах. В каком направлении вы намерены двигаться дальше?

Заметив некоторую растерянность на лице Гри’С’Ри, которого так резко прервали, слово взял Ру’О’Ли:

Основное содержание доклада Ру’О’Л, в котором он описывает принципы и способы, положенные в основу создания новых психомоделирующих виртуальных реальностей и использующих их компьютерных игр, вынесена в Специальное Приложение к Главе 6 под номером параграфа 25.

Мы же основной своей целью видим именно формирование новой цивилизации – вполне реальной, хотя и размещённой (и то лишь отчасти, на что прошу обратить ваше внимание) в виртуальном пространстве. А вот правила эффективности при создании этой цивилизации и конечные цели ее развития будем задавать мы и только мы. Предлагаемый же нами механизм соединения “виртуальной” и земной экономических систем, очевидно, станет весьма значимым якорем для любителей уходить в игру, как говориться, “с головой”. Да там, в игре, её, голову, и оставлять.

А фантастика там всякая – это так, лишь для первичного раскрепощения сознания геймеров. И, быть может, для имитации большей, чем в реальном мире, свободы передвижения. Ведь её порой так не хватает, вне зависимости от степени демократичности государственного строя.

Вот, в принципе, и все, что я хотел сказать. Готов ответить на вопросы.

Ру’О’Ли замолчал, наслаждаясь произведенным эффектом. Поймав взгляд Старейшего, выражавший полное одобрение сказанному, Ру’О’Ли и сидящий радом с ним Гри’С’Ри довольно улыбнулись. За эту часть совместного проекта двух возглавляемых ими Кланов тоже можно было не волноваться.

 

26. Москва, район улицы Косыгина.

В последний момент, перед съездом с моста, Владимир подрезал тёмно-синий “БМВ”, слишком уж неторопливо – по его мнению – заходивший в поворот. Степенный “немец” взвизгнул тормозами, уходя от столкновения. “Пары ласковых” в свой адрес Жирнов слышать не мог, но почуял их. Спинным мозгом, наверное. И тут же, в управляемом заносе – чтобы успеть на светофор – выходя на последний отрезок трассы, об этом забыл. Не до сопливых размышлений о чьих-то там проблемах – свои надо решить!

До цели оставалось всего ничего – ещё пара поворотов – собственно на улицу Косыгина и с нее – непосредственно на параллельную ей дорожку, на которой собственно и стоял не обозначенный на большинстве карт дом 20.

“Я его сделаю. Обязан сделать!”

В предвкушении победы Владимир выехал на улицу Косыгина, и тут же, выругавшись, ударил по педали тормоза. Какой-то му…звон промчался на красный свет, едва не задев “Субару”. Теперь уже Владимир поминал лихача “тихим незлым словом” – всё, “зелёная волна” потеряна. Светофор вовсю мигал жёлтым, а слева уже стронулась с места ревущая двигателями лавина, идущая поперек.

“Мич должен быть где-то рядом. Я это просто чувствую! Чёрт, а ведь при ближайшем то рассмотрении получается, что он не так уж и неправ: эти дороги, эти светофоры, пробки, менты, чайники, возомнившие себя великими гонщиками… Если бы по правилам гонки он мог воспользоваться метро – я бы точно проиграл. А тут еще посмотрим, чья возьмет!”

Зелёный свет – и “Субару” сорвалась с места как спринтер с низкого старта. Нечего терять время. Человек цивилизованный обязан показать своё превосходство над человеком скачущим и лазающим, иначе для чего тогда выдумали цивилизацию?

“Горы? Одно название. Так, холмики. Вот Кавказ – да, это горы!”

Харитон позволил себе остановиться на пару секунд – отряхнуть руки и чуть-чуть перевести дух. Не робот, всё-таки. Мельком глянул на часы, осмотрелся. Так. Время поджимает. И цель совсем близко. А Берсеркер наверняка уже рулит туда на своём монстре, не жалея бензина, а также своих и чужих нервов.

“Ладно, игра продолжается”.

Вот только по Володе Жирнову не было заметно, чтобы он играл.

Проскочив перед самым носом очередного водилы, Мичман вдруг отчётливо понял, почему параллельно мыслям о Володьке промелькнула и мысль о Глипе. Игра. Вот то слово, которое связало их в один узел. Жирнов почему-то стал относиться к жизни так, как раньше относился только к играм. А что главное в большинстве современных компьютерных игрушек? Правильно: всех замочить, самому остаться в живых – и желательно стать при этом богаче на некоторое количество мегабаксов. Стать первым. Лучшим.

“Надо будет срочно найти Глипа. Дело, кажись, не такое шуточное, как я думал. Словно игрушки в наш мир «просачиваться» стали. Прямо Матрица какая то, блин, получается”, – думая над всем этим, он уже вновь двигался, преодолевая последние метры склона. Цель была буквально в пятидесяти метрах. Оставалось сделать последний рывок.

Всё случилось так, как говорят в народе – нарочно не придумаешь. Выныривая из-за плотно растущих вдоль шумопоглощающего ограждения проспекта кустов, Мичман услышал – и сразу узнал – “голосок” Володькиной машины. Берсеркер гнал, как на пожар. И влетел в начинавшийся как раз напротив кустов съезд с улицы Косыгина на небольшую проезжую дорожку паля покрышки – в управляемом заносе, после чего тормознул так, будто за двадцатым номером по улице Косыгина начиналась бездонная пропасть. Мичману даже показалось, что стало слышно работу включившихся антизаноски и АБС. Не удержавшись, Харитон схулиганил – вспрыгнул прямо на капот тормозящей “Субару” и, распластавшись на нагревшемся металле, через лобовое стекло весело подмигнул враз помрачневшему Жирнову.

– Боевая ничья! – воскликнул он, слезая с капота и не обращая ни малейшего внимания на ошалелые взгляды редких прохожих. – Так и быть, коньяк вскладчину. Выпьем всем скопом где-нибудь в приятном местечке. И чтоб закусочки, закусочки побольше!

– Ничья так ничья, – буркнул Жирнов, выбираясь из салона под синее-пресинее небо. – Тебе сегодня везёт, как чёрту. Если бы не пробки, я давно бы уже тебя тут дожидался.

– А я тебя предупреждал – машины до добра не доводят. Ну, что, какой коньяк предпочитаешь пить сегодня?

– Лучше пиво.

– Замечательно. Тогда пошли по пиво.

– Слушай, Мич, может, я сперва отгоню машину в гараж? Увидимся часа через полтора в той забегаловке, где ты праздновал, там и отметим.

– Э, да ты что-то раскис, Берсеркер, – Мичман хлопнул его по плечу. – Мой тебе совет: не бери дурного в голову и тяжёлого в руки. И вообще, что наша жизнь? Игра. Сегодня повезло тебе, завтра мне, а после большого количества попыток по теории вероятностей так вообще шансы пятьдесят на пятьдесят. Что и продемонстрировал наш сегодняшний забег.

– Ладно тебе, философ, – Владимир действительно расценил ничью как своё поражение, и настроение имел соответствующее. – Я сейчас домой, поставлю свою кобылку в стойло… Тебя подвезти, или пойдёшь привычным способом Тарзана?

При этом в его сузившихся глазах мелькнула очень нехорошая искра. Мичман её заметил, но тактично сделал вид, будто ничего не произошло.

– Встретимся через полтора часа, – сказал он. – Не опаздывай!

И “привычным способом Тарзана” махнул через улицу – назло водителям. С укрепившемся в голове желанием найти Глипа. И побыстрее. Потому как похоже было на то, что его друга Володьку Жирнова надо было спасать. От него же самого. Или, вернее, от чего-то того, что каким-то образом вошло в Берсеркера откуда-то извне и набирало все большую власть над его личностью. Власть очевидно не добрую и потому опасную.

 


[22] Песня Сергея и Татьяны Никитиных на слова Э. Рязанова в его же фильме “Забытая мелодия для флейты”

[23] Коньсьюмеризм (consumerism) – потребительство.

[24] Виом – сокращение от видеообъем.

[25] Ария, “Король дороги”.

[26] Слова песни Высоцкого “Мерцал закат, как блеск клинка…” из фильма «Вертикаль».


<- Глава 5          Глава 7 ->